Нам же предлагают удовлетворить свое любопытство бумажкой из Ф.06, Оп.1, П.8, Д. 77, Л.1 — 2!, в котором, судя по всему, концентрировались в том числе и материалы курирования германского посольства в Москве и переписки между ним и НКИД CCCP!?[151] А ведь это просто немыслимо. В НКИД-МИД СССР порядок простого и секретного делопроизводства в сталинский период, особенно когда НКИД возглавил Молотов, был поставлен на высочайшем уровне. За подобные нарушения секретного делопроизводства в те времена можно было запросто схлопотать от НКВД, но по «рекомендации» руководства НКИД, «бесплатную путевку» в колымский «санаторий» годков так на пять — восемь. Чтобы не быть голословным с указанием архивных фондов для простых и конфиденциальных/секретных дипломатических документов, приведу три примера — по Прибалтике. Почему именно по Прибалтике? Да потому, что эти примеры наиболее близки по тематике. Как известно, в сентябре — октябре 1939 г. с Литвой, Латвией и Эстонией были подписаны пакты о взаимопомощи, а также иные документы. Почти все они имели конфиденциальные протоколы. Так вот, открытые тексты договоров с давних пор хранятся в Ф. 3а, соответственно через тире в каждом отдельном случае указываются Литва, Латвия, Эстония, то есть Ф. 3а — Литва, Ф. 3а — Латвия, Ф. 3а — Эстония. А вот конфиденциальные протоколы к этим же договорам и пактам с указанными государствами с тех же давних пор хранятся в Ф. 03а — Литва. Ф. 03а — Латвия, Ф. 03а — Эстония. Причем нумерация дел этого архивного фонда также имеет условное обозначение секретности — впереди каждой цифры поставлен ноль. Например, Ф. 03а — Эстония, Д. 010, Ф. 03а — Литва, Д. 05 и так далее. Почему же нам все время тычут бумажкой из фонда, который не относится к секретным/конфиденциальным документам по Германии?!

II. Сам по себе текст договора секретным не был. В таком случае, согласно положениям инструкции о секретном делопроизводстве в НКИД-МИД, к оригиналу текста договора, если в нем самом нет никакого упоминания о протоколе, должен быть приколот специальный лист — заменитель, информирующий о том, где, в каком конкретно деле какого архивного фонда хранится «секретный дополнительный протокол» и каков порядок доступа к нему, или какая-либо иная оговорка. Но этого же тоже нет. Для иллюстрации этого важнейшего нюанса еще раз сошлюсь на соответствующий пример. 10 октября 1939 г. между СССР и Литвой был подписан «Договор о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой». К договору имеется Приложение № 1 — Конфиденциальный протокол. Так вот, сам договор хранится в АВП СССР, Ф. 3а — Литва, Д. 55, а вот Конфиденциальный протокола АВП СССР, Ф. 03а, Д. 05. И там, и там есть указание, где хранится другой взаимосвязанный документ! Причем в самом договоре есть прямое упоминание о протоколе. И так со всеми документами, подписанными с государствами Прибалтики и имевшими какие-либо конфиденциальные или секретные составляющие.

III. Почему в ретроспективе столь нагло нарушены жесткие советские инструкции по секретному делопроизводству в Народном комиссариате иностранных дел СССР?! Ведь за несанкционированное снятие машинописной копии с секретного документа в те времена могли и к стенке вполне заслуженно поставить! Между тем необъяснимым чудом «всплывшая "сохранившаяся машинописная копия" секретного дополнительного протокола» не дает ни малейшего представления о следующих элементарных вещах. Прежде всего, о том, кто ее сделал, по чьему приказу, кто машинистка, кто заверил, какова рассылка копии (копий) по адресатам, какой номер экземпляра фигурирующей копии и т. д.!? Ведь суровая инструкция о секретном делопроизводстве в НКИД-МИД СССР жестко обязывала сделать это. Но ведь и этого тоже нет!

IV. Почему необъяснимым чудом, но по мановению невесть откуда взявшейся «волшебной палочки» «всплывшая "сохранившаяся машинописная копия" секретного дополнительного протокола» самым удивительнейшим образом абсолютно идентична некой копии, которая болтается в американских и германских архивах?! Дадим слово одному из тех, кто участвовал в наведении тени на плетень в этой истории — Льву Александровичу Безыменскому. В шестом номере журнала «Вопросы истории» за 1989 год (парадоксально, но факт, что его публикация шла как бы на подтверждающее упреждение аргументации и решений II Съезда народных депутатов) он отмечал: «Если говорить о протоколах, то здесь положение парадоксальное. Само наличие договоренностей нами не отрицалось — даже осенью 1939 года, что было черным по белому напечатано в "Известиях". Да и в первом издании "Истории Великой Отечественной войны" говорилось об этом. В архивах СССР этих протоколов нет. Как мне разъяснили в Политическом архиве МИД ФРГ, и там его нет, он погиб во время бомбежки Берлина».

Комментарий. На секунду прервем цитирование Безыменского и отметил следующее. Во-первых, он имел в виду «Известия» от 24 августа 1939 г. Правда, таким выражением «само наличие договоренностей нами не отрицалось... » — Безыменский в сущности-то, надел тень на плетень. Потому что в «Известиях» от 24 августа 1939 г. сообщалось о подписании договора о ненападении, а не о якобы подписанном секретном дополнительном протоколе, которого, к тому же, стороны якобы обязались держать в строгом секрете, если верить в то, что он действительно имел несчастье быть подписанный.

Во-вторых, вы только вдумайтесь в то, что ему заявили немцы и во что он безоглядно поверил при всем своем колоссальное опыте. Ведь немцы, как бы это дипломатичнее сказать, судя по всему, просто поиздевались над ним, заявив, что оригинал погиб во бремя бомбежки Берлина! Какой бомбежки, в каком году, в каком месяце, какого дня конкретно?! Ведь немцы после каждой бомбежки, тем более в середине войны, составляли подробные акты об ущербе и потерях (как людских, так и материальных). Гибель же важных документов, тем более из архива министра иностранных дел Третьего рейха, должна была быть зафиксирована соответствующим актом. Но немцы, уже западные, ничего подобного не сказали. Зато у нас есть все основания категорически заявить, что даже современное так называемое высокоточное оружие в состоянии лишь залететь в конкретную форточку и там взорваться! Да и то, если честно, это должно быть столь уж высокоточное оружие, которое вовсе не состоит на вооружении армий ведущих государств мира. Это отдельные, штучные экземпляры, используемые в особо важных случаях. А в годы Второй мировой войны о таком оружии мечтали только самые дерзкие конструкторы, да и то про себя. Но тогда как объяснить, что в конкретную папку с документами из личного архива Риббентропа с невероятной точностью угодила чья-то бомби?! И беды не просто угодила, а оказалась настолько «умной», что открыла эту папку, где хранились документы по советско-германским отношениям в период с 23 августа 1939 по 22 июня 1941 г., на нужной странице и уничтожила именно ту самую страницу, которую и являл собой самый первый «секретный дополнительный протокол»!? А вот это уже такая сказка, которой позавидовали бы все фантасты мира вместе взятые! Особенно если учесть, что архивы таких учреждений, как МИД, тем более его главы, не хранятся на этажах основного здания учреждения. Для этого оборудуются специальные подземные хранилища, которые даже при сильнейшей бомбежке, могут и вовсе не пострадать, потому как разбомбленные верхние этажи в такого случае попросту защищают подземный архив. И не только могут не пострадать, и действительно не пострадают. В крайнем случае изготавливают особо прочные стальные сейфы большой вместимости. Уж что-что, но это немцы умели делать как никто другой б мире. И тем не менее профессор Безыменский на полном серьезе выдал эту немецкую версию со страниц уважаемого журнала профессиональных историков! Если и того проще, то навешал лапшу на уши уважаемому сообществу профессиональных историков. А ведь А. А. Безыменский ко всему прочему еще и фронтовик и, казалось бы, должен был бы знать, что и как может пострадать при бомбежке. Увы...