Она не понимала, как ей следует отвечать на такие слова с его стороны. Лейси не хотела поощрять его. Вместо ответа она перевернулась на спину, облила себя прохладной водой и посмотрела на звезды.

– Я бы хотела, чтобы так все и оставалось, – призналась она. – Я имею в виду, что было бы чудесно лежать здесь, под звездами. Я боюсь завтрашнего утра, когда мне снова нужно будет заехать за Маккензи.

– Ты говорила, что ее бабушка будет оспаривать решение суда, не так ли? – спросил Рик.

– Да.

– Может быть, есть смысл уступить ей.

Она повернулась, чтобы взглянуть на него.

– Ты думаешь, мне следует это сделать? – Мысль об этом была и заманчивой, и одновременно непростительной.

– Что я думаю по этому поводу в действительности, не имеет значения.

Лейси снова посмотрела на небо и закрыла глаза.

– Могли бы мы остаться здесь на всю ночь? Я могла бы уснуть здесь.

– Ну, давай, засыпай, – засмеялся он, как будто это было вполне реально. – Я придержу твой плот, чтобы его не унесло.

На следующее утро Лейси сидела в приемной адвокатской конторы и ждала отца с Клеем. Она еще не вернулась на работу в ветлечебнице и не обработала ни кусочка стекла со времени своей поездки в Аризону, но на следующей неделе все изменится. Они с Нолой составили план, пока что временный. По будням Лейси будет привозить Маккензи к Ноле, по дороге в ветлечебницу, и забирать после работы в студии, хотя иногда Маккензи будет оставаться на ночь у бабушки. В выходные дни, когда у Нолы больше всего работы в риелторской компании, Маккензи будет проводить в доме смотрителя маяка. В теории план казался хорошим. Они посмотрят, каким он окажется на практике. Лейси хотелось знать, как Нола справилась с Маккензи в прошлый раз, когда девочка осталась у нее на ночь. Она надеялась, что все прошло хорошо. Хотя Лейси не была готова к тому, чтобы отдать Маккензи Ноле насовсем. Ей хотелось, чтобы девочке было достаточно комфортно у бабушки и чтобы время от времени она могла оставаться там на ночь, чтобы Лейси могла устроить себе передышку.

Предыдущей ночью ей спалось лучше, чем за все время после известия о смерти Джессики. Хотя и соблазнительно было остаться ночевать на плоту под звездами, она истосковалась по спокойному сну в собственной постели без тревожных мыслей о Маккензи.

Клей с отцом вошли в приемную как раз в тот момент, когда Диана Гест, адвокат, вышла из кабинета и пригласила их войти. Несмотря на солидный вид, аккуратно подстриженные каштановые волосы, темный костюм, необычную оправу очков, она не могла быть старше Лейси.

– Вот это да! – Диана обратилась к мужчинам: – Никакого сомнения в том, что вы двое – отец и сын, не так ли?

Отец и сын улыбнулись адвокату одинаковыми улыбками, их светло-голубые глаза лучились доброжелательностью. Лейси давно смирилась с тем фактом, что, в отсутствие матери, она совсем не похожа на члена этой маленькой семьи.

Диана Гест провела их в кабинет, и Лейси с Клеем сели по обе стороны от отца.

– Окей. – Диана села и взяла какие-то документы со стола. – Давайте взглянем. Она прочла несколько строчек про себя, затем взглянула на них. – Первое, что вам надо знать, – это то, что у Захария Пойнтера, к сожалению, очень серьезные основания для досрочного освобождения, поэтому наша задача будет не простой.

– Почему? – спросил Клей. – В чем серьезность этих оснований?

Диана постучала авторучкой по кожаной подставке для документов, сверяясь при этом со своими записями.

– Начнем с того, что он получал психиатрическое лечение, когда попал в заключение, – сказала она. – Психиатр, осматривавший его, утверждает, что у него был психологический срыв, вызванный стрессом, и…

– Да, это все прозвучало на слушании в суде, – прервал ее Алек. – Это не новость, его признали ненормальным на момент убийства.

Диана кивнула:

– Это так, но в настоящий момент не в этом суть. Его лечили от психоза, и он поправился. В соответствии с тюремной характеристикой, он показал себя образцовым заключенным. И, что усугубляет дело, по крайней мере для нас, – то, что в тюрьме он изучал богословие и, если его освободят, он планирует посещать семинарию, чтобы стать священником.

В тюремной характеристике указывается, что это не мимолетное увлечение. – Диана подняла со стола какой-то документ. – Здесь стоит дата «1993 год», – сказала она. И начала читать запись: – Пойнтер раскаивается в произошедшем и участвует в программе по изучению Библии, организованной тюремным капелланом. Затем… в 1995 году Пойнтер оказывает помощь капеллану Льюису в проведении занятий по изучению Библии. И в 1997-м Пойнтер изучает теологию на заочных курсах.

Святой Захарий, подумала Лейси.

– Я восхищен тем, что он нашел утешение в Боге, – отозвался отец резко. – Мне жаль, что моя жена не имела такой возможности.

– Я не говорю, что нет возможности оставить его в тюрьме, – урезонила его Диана. – Но вам необходимо знать, чему вам предстоит противостоять.

– Итак, что мы должны сделать? – спросил Клей.

– Я не жила в этом городе, когда была убита ваша жена, – Диана обратилась к отцу, – но я слышала о добрых делах, которые она совершила для местных жителей. Я предлагаю вам выступить с хорошо сформулированными письмами протеста. Во-первых, поскольку вы все являетесь прямыми жертвами, вы должны написать заявление пострадавших от последствий преступления.

Рик был на верном пути, подумала Лейси.

– В заявлении должно быть описано, как потеря матери и жены повлияла на вас. До сих пор влияет. – Она взглянула на Лейси: – Особенно важным будет ваше заявление, Лейси, так как вы находились рядом с Анни, когда ее убили. Даже если больше никто не напишет таких заявлений, вы, безусловно, обязаны это сделать.

– Вообще-то я не очень хороший писатель, – призналась Лейси. Она вспомнила о предостережении Рика, что ей придется пережить смерть своей матери снова, если она собирается предпринять какие-либо действия, чтобы оставить Пойнтера в заключении. Он был прав, и Лейси задумалась, справится ли она с этим. Прямо сейчас у нее не было сил переживать события, связанные со смертью матери.

– Вам надо писать не для того, чтобы выиграть Пулитцеровскую премию, – сказала Диана. – Просто опишите то продолжительное воздействие, которое потеря матери и присутствие при ее убийстве оказали на вас, и сделайте это убедительно, а не излишне эмоционально. Чрезмерная эмоциональность не учитывается комиссией по досрочному освобождению. Вам придется взять правильный тон, и я помогу вам в этом. Всем троим. Напишите заявления, и мы пройдемся по ним вместе с вами.

– Это все, что мы можем сделать? – спросил Клей. – Написать заявления?

– Не преуменьшайте их важности, – сказала Диана. – К тому же эти заявления поступят не только от вас. Мне нужно, чтобы вы обдумали, кто еще мог бы написать их. Директора центров, где она была волонтером, друзья семьи, и все в таком роде. Нам нужно продемонстрировать размер ущерба, нанесенного целому сообществу, а не только вашей семье.