— Ох, да ты не обращай на меня внимания. Я просто старый циничный ублюдок. Я уверен, что ты и сам знаешь, что тебе нужно. С нетерпением буду ждать знакомства.

Орландо был поражен внешним сходством Дорсета и Окленда: обширные поля и пастбища, скалы, а овец столько, что до конца дней своих можно питаться бараньими отбивными. К тому же на съемочной площадке он постоянно слышал английскую речь, поэтому чувствовал себя почти как дома. Но в его памяти постоянно всплывали какие-нибудь детали из жизни в Англии.

Например, сейчас он не имел возможности после съемок заехать к Лили и посмеяться с ней над какими-нибудь забавными эпизодами из детства. Вспомнить то, как они поцеловались, когда им было по десять, после чего не разговаривали целых два года. Или то, как Лили сломала руку, когда они играли в цирк в саду и она все перепутала, встав на мяч вместо того, чтобы попробовать удержать его на носу. А взрослые все время спрашивали: «Бедняжка Лили, что случилось с твоей рукой?»

— Я упала с мячика.

— О Матерь Божья, бедняжка Лили упала с мальчика!

— Да нет же, с мячика, — твердила парочка маленьких тиранов, снова и снова.

Он скучал по Лили, потому что когда находишься за тысячи километров от дома, все чувства обостряются. Если кто-то говорил «Мармайт», он таял; а любая увиденная им британская телепрограмма становилась для него шедевром комедии или драматургии. Сериал «Вас обслужили?» показывали по спутниковому телевидению раз в неделю, и Орландо словно приклеивался к экрану.

— Это классическая британская комедия, — пробубнил бы он, если бы кто-нибудь попытался отвлечь его от просмотра. Но попробуй заставь его смотреть это в Лондоне — и он бы сказал, что сериалы смотрят только отчаявшиеся люди за неимением собственной жизни! Поэтому можно с полной уверенностью говорить, что Орландо скучал по дому. Но еще сильнее, чем по дому, он скучал по Эми.

Вот уже год прошел с тех пор, как всякие отношения между ним и Джоанной прекратились, но прессе только недавно удалось разнюхать это. Вероятно, благодаря тому, что Джоанна стала заявляться на все устраиваемые в Лос-Анджелесе приемы и благотворительные обеды в сопровождении постоянно меняющихся красавчиков, среди которых Орландо не было. Но все это в прошлом! Эми даже сравнивать с Джоанной невозможно. Его бывшая жена обладала жестким и холодным характером, что и привлекло его в ней, когда ему было двадцать с небольшим. Амбициозная блондинка — так называли Джоанну в заголовках ведущих журналов. Орландо ужасно нравилось играть на сцене, он только закончил школу драматического искусства, и Джоанна казалась ему отличной парой. Но затем она начала приглашать домой журналистов и рассказывать им об их решении не заводить детей в пользу карьеры, о только что купленных диванах и опасностях брака в шоу-бизнесе. Орландо испытывал все больший дискомфорт в области личной жизни, которая стремительно превращалась из личной в публичную. Он не мог спокойно пообедать где-нибудь с женой — на горизонте обязательно появлялись назойливые папарацци, а за ними журналисты, выспрашивающие у персонала ресторана, щедро ли актер дает чаевые. Иногда у Орландо вовсе не было желания куда-то приглашать жену: она почти ни о чем не могла говорить, кроме собственной персоны и своей последней роли. Ему просто стало с ней скучно. У него было некоторое число других женщин: моделей, дизайнеров по костюмам, сценаристок, — все они принадлежали к безумному миру сцены и экрана. За Орландо закрепилась определенная репутация, но вот уже год вплоть до настоящего момента он ни с кем не встречался и особенно не стремился начинать отношения. Но Эми — другая история! Даже не история, а целая эпопея, если вспомнить их сумасшедшую встречу в магазине «Конран». Эми была настоящая. Искренняя, умная и вдохновляющая на подвиги. Она была девушкой, на которую едва посмотришь, и все остальные бледнеют в твоих глазах. Рядом с другими женщинами останавливались машины. Рядом с Эми замирало сердце. (Как раз в этот момент Эми в ночном клубе страстно прихватила за ягодицу парня с модельной внешностью.) Это ни с чем не сравнимое облегчение — быть с кем-то настолько естественным и умным. Она научила его вещам, которые ему раньше были неизвестны; знать их было совсем необязательно, но в этом-то и заключался особый шарм. А он хотел произвести на нее впечатление, показать ей места, которые бы ей понравились. Показать ей, что он не какой-нибудь гонящийся за внешним блеском красавчик из шоу-бизнеса. Актерство — его страсть, а все остальное — церемонии, интервью, СМИ — пустая трата времени. Банально, зато правда.

Как я хочу жить вместе с Эми в Британии! Она бы писала свои романы, а я — репетировал роли. А когда мне приходилось бы уезжать на съемки, она бы сопровождала меня со своим «ноутбуком». Мы бы носили бретонские рубашки дни напролет и готовили фантастические блюда из жареного лука и чеснока, и у нас были бы лошади (не на обед, конечно)!

Орландо, к счастью, не подозревал, что Люсинда как-то нарисовала приблизительно такую же картину, а Эми подняла фантазию подруги на смех, сочтя ее нелепой. Но мужчины — создания зачастую безнадежно романтичные, и забывают включать в свои мечты такие важные детали, как, например, дисконтные карточки универмагов «Харви Николз» и друзей. О друзьях забывают скорее всего потому, что они могут помешать непрерывному секс-марафону по двадцать семь часов в сутки — ведь именно об этом в первую очередь мечтают мужчины! И так Орландо продолжал сидеть в самом дальнем углу съемочной площадки, обхватив голову руками. Никто не мешал ему, потому как все были уверены, что он входит в образ.

— Ну ладно, приятель, твоя очередь! — гаркнул Билл из огромного кресла за камерой.

Орландо не слышал.

— Я говорю, поднимай свою пятую точку, любовничек!

Орландо вздрогнул и выпрямился. Он был весь на нервах — обычное перед съемками состояние. Тиффани ожидала его на площадке в плаще и бархатном капюшоне, который придавал ей значительно больше загадочности и привлекательности, чем ее бархатный взгляд.

— Ты уже рассказал Биллу? — проворковала она.

— Рассказал что? — огрызнулся Орландо. Живущий в нем мистер Дарси подошел к этой сцене в прекрасной форме, и все бы хорошо, если бы не тот факт, что мистер Дарси — персонаж совершенно из другой оперы! Но в Тиффани было что-то настолько искусственно подслащенное, лицемерно обворожительное, что при общении с ней в нем пробуждалась грубая ублюдочная скотина.

— Ой, да перестань, Олли! Я знаю, что ты немного застенчив, но хватит уже! Все здесь видят, что ты не можешь от меня оторваться. (До боли знакомая фраза — если бы Эми сейчас ее слышала, она бы не преминула продемонстрировать свое презрение — и убила обоих.)

— Не имею ни малейшего представления, о чем ты, Тиффани! Если не трудно, давай просто оставим эту тему.

Слава богу, Билл прервал их тет-а-тет:

— Ладно, теперь послушай меня, Тиффани. Ты только что обнаружила, что любимый тобой человек, который должен был увезти тебя отсюда, подальше от серой и однообразной жизни, слепнет. И тебе теперь придется остаться здесь надолго.