— Назовем это…

Майкл замялся. Дети рассмеялись. Они обожали эту игру. Пожалуй, я тоже. Мне все это нравилось, но и раздражало, потому что обманывало нас, заставляло нас чувствовать себя ничтожными, глупыми и беспомощными.

— Пусть будет…

— Дерево! — вопили дети.

Взрослые тоже улыбались и смеялись; многие вместе с детьми приняли участие в игре. Все сильно-пресильно устали из-за переноса дней, длинного списка Земных Вещей, Граммы, Законов и прочего, но сейчас приободрились и развеселились.

— Пусть… будет… дерево! — воскликнул наконец Майкл (на самом деле — тощий коротышка бремен сорока или около того по имени Люк Бруклин; в Семье он в основном славился умением добывать и обрабатывать черное стекло).

Все радостно загалдели.

— А это что такое? — указывая на маленькую переливчатую летучую мышь, порхавшую у нас над головами, спросил Томми с Большого Корабля, который он якобы чинил. (Предполагалось, что он сейчас в небе, но, похоже, никто не возражал!)

— Где? — удивился Майкл, посмотрев, куда указывал Томми. Мышь улетела.

— Вот это! — Томми указал на другую мышь.

— Да где? — снова не понял Майкл.

— Вон там! — пояснил Томми, тыча пальцем в мышь.

— Ах, это, — протянул Майкл. — Понятия не имею. Не представляю, что это такое. Никогда не видел ничего подобного. Даже не знаю, что сказать.

— Это летучая мышь! — закричали дети.

Майкл нахмурился и потер лицо. Вроде бы он что-то услышал, но не очень хорошо.

— Это летучая мышь! — повторили дети хором.

Майкл приложил руку к уху.

— Это летучая мышь! — завопили они в третий раз.

Майкл поморщился, как будто снова не расслышал, и поскреб в затылке.

Его назвали Именователем, потому что это он придумал, как называть животных и растения в Эдеме, и выяснил все про них: и что они появились из Подземного мира, когда все вокруг было покрыто льдом, и что сушеные звездоцветы питают нашу кожу, как на Земле — Солнце. Но по Пьесе он не выбирал имена сам: он просто расслышал, как мы ему подсказываем, взял эти имена, раздал всему на свете и отправил их обратно в будущее, и постепенно, через долгие пять-шесть поколений, эти имена дошли до нас.

— Это ле-ту-ча-я мышь! — закричали дети еще громче.

Майкл кивнул и улыбнулся.

— Я думаю, мы будем называть это летучей мышью! — решил он наконец, и все захлопали.

Потом все то же повторилось с махавонами, птицами и со всем, что попадалось Люку Бруклину на глаза, пока наконец Диксон не прекратил эту игру, окликнув с неба:

— Майкл! Джела! Мы сделали, что могли, но у нас нет ни металла, ни искричества, — сообщил он. — Признаться, выглядит это неважно. Рискнете лететь с нами или останетесь тут?

— Я возвращаюсь, — ответил Майкл. — Я скучаю по Земле, да и тут я уже все назвал, так что моя задача выполнена.

Остальные трое возвращаются с «Непокорного» (на этот раз безо всякого Посадочного Апарата: просто идут). Майкл подходит к ним, оставив Анджелу одну.

— Я тоже скучаю по Земле, — признается Анджела. — Очень скучаю. Я скучаю по Солнцу, по всем, кого люблю. Но лучше жить здесь, чем умереть в небе. И если один из вас останется со мной, тогда, если за нами никто в ближайшее время не прилетит, мы родим детей и создадим новую Семью здесь, в Эдеме, и будем ждать, пока Земля не найдет нас. Кто знает, как долго это продлится?

Разумеется, перед нами стояла не Анджела, а совсем другая женщина, с лицом, вымазанным жиром и глиной, — Сьюзи Бруклин, рыжая кубышка. Актриса из нее была никакая. У нее никак не получалось вкладывать смысл в то, что она произносит: было слышно, что она лишь повторяет то, чему ее научили. И все равно было грустно-прегрустно видеть, как Анджела лицом к лицу с этими четырьмя мужиками решает не возвращаться на Землю.

— Давай! Завали ее! — выкрикнул какой-то мужчина из группы Звездоцветов, и некоторые рассмеялись, включая саму Анджелу, закрывшую рот рукой, чтобы перестать хихикать.

— Я останусь с тобой, — решил Томми. — Мы привезли тебя сюда против твоей воли и обязаны дать тебе то, что ты хочешь. Мы твои должники.

Если верить истории, из тех четверых Анджеле больше всего нравился Мехмет, а Томми ее раздражал. Но Мехмет, в отличие от Томми, не предложил остаться с ней.

— Вставь ей! — выкрикнул снова тот же голос.

На этот раз засмеялись немногие, но самому Томми (на самом деле — Джону Бруклину, высоченному тощему чернокожему детине с курчавыми темными волосами, якобы знавшему лучшие рыбные места на Длинном озере) это показалось смешным. Он ухмыльнулся и поднял вверх оба больших пальца, забыв, что играет роль. Анджела тоже захихикала, и ей снова пришлось сделать над собой усилие, чтобы принять прежний скорбный вид.

— Этого мало, — ответила она, но, тем не менее, протянула руку. Томми покинул трех своих товарищей, подошел к Анджеле и взял ее за руку. Остальные трое попрощались, забрались в Посадочный Апарат и вернулись на висевшую в небе Большую Небесную Лодку «Непокорный». С огромным трудом Посадочный Апарат с астронавтами на борту удалось-таки запрятать в «Непокорного» и вынести из Круга.

Эти трое — Майкл, Мехмет и Диксон, которые вернулись на Корабль, — и были Тремя Спутниками (но не Тремя Нарушителями, потому что с ними теперь был Майкл, а не Томми). Разумеется, мы не знали, что с ними сталось. Долетели ли они до Земли? Утонули ли? А если утонули, вернулся ли корабль на Землю без них, как пустую лодку волной прибивает к берегу? Мы все надеялись, что хотя бы так и случилось, ну или корабль принесло куда-нибудь поближе к Земле, чтобы ее обитатели услышали Ради-Бо. Ведь не может такая махина, как «Непокорный», взять и затеряться!

— Корабль разваливается на части, — прокричал Мехмет с «Непокорного», когда тот выносили с поляны, — наверно, чтобы вас забрать, нужно будет построить новый.

— Ага, — поддакнул Диксон. — Чтобы добыть из-под земли металл и пластик, понадобится много времени. Вы должны терпеливо-терпеливо ждать.

— Но мы будем помнить про вас, — заключил Майкл на прощанье, и корабль скрылся за деревьями. — И Земля про вас тоже не забудет.

* * *

— И зачем вы только привезли меня сюда, — причитала рыжая толстуха Сьюзи Бруклин.

Она знала, что это важный момент, и изо все сил старалась добавить в голос Анджелиной грусти и злобы.

— Мне жаль, что так вышло, — признался Джон Бруклин.

— Хочу домой, на Землю, — хныкала Сьюзи.

— В один прекрасный день они вернутся за нами, — равнодушно тараторил Джон. — Или вместо них прилетит кто-то другой. Вот увидишь. Земля — наш дом. Нашим глазам нежен…

Поняв, что оговорился, Джон скорчил гримасу и поправился: