То есть нами.

Нужно выбираться побыстрее, рассыпаться по пустыне и найти место, где можно затаиться, пока Пластиковые, громилы и дроны прочесывают местность и убивают все, что движется. Я молча надеялась, что не всех ботов в городе еще переловили, и это позволит нам продержаться чуть дольше, пусть они сражаются чуть отчаянней, чтобы мы могли сбежать.

Я поняла, что хочу продлить их мучения, только чтобы дожить до того момента, когда снова все это увижу. Как уже видела много раз прежде. И тогда меня осенило, что, возможно, сейчас я вижу это в последний раз. И честно говоря, я не знала, что хуже.

Мы с Купцом шли бок о бок, не желая, чтобы другой оказался за спиной. Конечно, нас заставили друг другу довериться, но на самом деле ни один из нас не доверял другому. Как только я выберусь из сырого подземного лабиринта, я уж постараюсь уйти от него как можно дальше, и побыстрее. Я представила, как мы расходимся в разные стороны, держа пушки наготове, пока другой не скроется из вида. Но до тех пор мы вынужденные союзники. Вот так мы и шли рядышком, не имея возможности вонзить нож другому в спину. Буквально.

– Могу я тебя кое о чем спросить? – поинтересовалась я.

Мы оба всматривались вперед.

– Валяй, – ответил он. – Что у тебя на уме?

– Как ты так быстро сюда добрался? – спросила я. – Я забрала твой багги. А мне пришлось ехать сюда всю ночь.

– Свой-то ты бросила.

Я покачала головой:

– Ты никак не мог знать, где я его спрятала. Тебе бы потребовалось…

Я умолкла, когда меня осенило. Он повернул голову и молча посмотрел на меня в ожидании, пока я догадаюсь.

– Ты шел по моим следам.

Он отвернулся и снова посмотрел вперед.

– С самого начала.

– С той минуты, как я выехала.

– Вообще-то, за день до того. Я приставил Райли за тобой следить.

– Почему ты просто не устроил мне засаду? Зачем придумывать такие сложности? Стреляя с такого расстояния, ты мог бы повредить нужные детали.

– Пришлось рискнуть.

– Пришлось рискнуть? Да ведь вас было четверо.

Он на миг умолк, размышляя над ответом, а потом нехотя заговорил:

– Потому что я слышал разные байки.

– Байки? Какие байки? Нет никаких баек.

– О тебе-то?

– Да.

– Еще как есть.

Я никогда не слышала баек о себе. Я никогда не была местной легендой. Большинство граждан даже не знали мое имя. И меня это устраивало. Я не имела даже смутного представления, о чем он толкует.

– И где же ты слышал эти байки?

– Два года назад, когда охотился на северо-западе.

– Я редко туда выбиралась.

– Похоже на то. Но я провел некоторое время рядом со старой моделью судоремонтника, ботом по имени Билли Семь пальцев.

– Забавно. Я знала одного судоремонтника по имени Билли Девять пальцев.

– Это тот же парень, только пальцев стало меньше.

– Он мог бы их заменить.

– Ему нравилось прозвище.

– Он был в моем подразделении.

– Во время войны. Я знаю, – сказал он.

– И он рассказывал тебе о войне?

– Постоянно.

– Значит, ты услышал какую-то хрень про то, что я делала на войне, и это тебя напугало? Мы все воевали, Купец. Все творили ужасы. Некоторые делали то, чем совсем не гордятся, но мы все этим занимались.

– Ага, но не каждый был способен так напугать Билли. Он, конечно, тоже не святой. Честно говоря, когда я на него наткнулся, он уже одной ногой стоял на свалке металлолома. С головой у него было не все в порядке.

– С головой у него всегда было не в порядке.

– Это правда, что ты работала с огнеметом?

– Да. Но только потому, что оказалась поблизости, когда его предыдущий владелец сожрал заряд плазмы. Никто больше не хотел его брать. Просто никто не взял бы.

– А Билли рассказывал другое.

– И что он рассказывал? – спросила я.

– Что все боялись забрать его у тебя. Говорили, что ты получаешь от него слишком много удовольствия.

– Чушь собачья.

Никогда я не получала от него удовольствия. Я ненавидела проклятый огнемет. Ненавидела то, что приходилось делать. Я нечасто обижаюсь, но это меня задело. Ведь это неправда.

– Он рассказал одну историю про то, как вы налетели на подземный бункер и обнаружили там только детей…

– Ладно, ладно. Хватит уже.

– Значит, это правда.

– Я не хочу об этом говорить.

– А еще он рассказал про то, как вы попали в перестрелку, но у тебя закончилось горючее, и тогда ты взяла заостренный кусок металла…

– Я же сказала, что не хочу больше говорить о войне.

– Сказал, что ты выпустила кишки двум десяткам человек.

– Да черт тебя дери, Купец! Закрой пасть!

– Потише, – встрял Док. – Вы заставляете меня жалеть о том, что я вас заштопал.

– За что тебе хорошо заплатили, – как ни в чем не бывало заявил Купец.

– Но явно недостаточно, – парировал Док так же спокойно, как и Купец.

Девятнадцатая оглянулась и нахмурилась.

– Поверить не могу. Мы же на одной стороне.

– Нет никаких сторон, – сказала я. – Здесь не мы и они. А лишь я, ты, ты и ты, а они стоят у нас на пути. Когда мы с этим разберемся, я уйду.

– Скатертью дорога, – заявила Ребекка.

– Слушай, – сказал Купец как будто между прочим. – Правда это или нет, но я видел, как ты убрала трех браконьеров, а потом чуть не снесла мне руку. Я бы сказал, что держаться от тебя на расстоянии было самым умным решением.

– А если мы выберемся из этой передряги живыми, ты опять попытаешься меня убить.

– У меня нет выбора. Думаю, ты из тех, кто помнит обиды.

Он был прав. Я помню обиды. Может, ничего и не произойдет. А может, один из нас схлопочет заряд, как только мы окажемся снаружи.

Я крепче сжала винтовку. Купец внимательно смотрел на меня. Это движение не укрылось от его взгляда.

– Ну вот, – сказал Герберт.

Мы пришли. Люк.

Девятнадцатая повернулась ко мне и поманила за собой. Она вложила свою руку в мою и запросила прямой контакт. Я не любитель подобного, не люблю обмениваться данными вместо разговора, но прекрасно понимала, почему она это делает.

– Неженка, – передала она. – Я полезу по лестнице первая, удостоверюсь, что все чисто. И хочу, чтобы ты была второй. Потом ты встанешь за мной.