– Я не хочу, чтобы ты проводил с ней так много времени.

– Если не я, то экипаж, – усмехнулся Йен. – И еще, должен признаться, у нее такая яркая речь... – Видя, что Грант нахмурился, он пояснил: – Это не то, что ты думаешь. Даже если бы я не был озабочен другой женщиной, между нами ничего не возникло бы. Тори напоминает мне мою сестру.

У Йена было три сестры, но ни одна из них не напоминала Гранту Викторию.

– Которую? – недоверчиво спросил он.

– Эмму.

– Эмму? Но она только что со школьной скамьи...

– Ей уже восемнадцать.

– В любом случае держись от Виктории подальше, – сухо приказал Грант. Когда Йен блеснул на него своей дьявольской улыбкой, он распрямился во всю свою стать и, двинувшись к нему, принял грозную стойку перед его креслом. – Ее дедушка – граф, а ты не нашел ничего лучшего, чем заигрывать с внучкой пэра. Несомненно, ты не так наивен, чтобы этого не понимать.

Йен слегка улыбнулся:

– Я не нашел ничего лучшего, чем заигрывать с дочерью пэра. – Он вдруг понизил голос: – А вообще, эти заграничные любовные интрижки – великое благо. Никто никогда о них не узнает.

Грант сдернул Йена с сиденья одной рукой, едва сдержавшись, чтобы не дать кузену по физиономии.

– Не смотри на меня так, я не собираюсь ее трогать. – Йен зацокал языком. – Просто пробую водицу.

Грант освободил его и шумно вздохнул.

– Ты думаешь, почему я сказал, чтобы ты оставил ее в покое? Потому что я хочу ее?

– Это не вопрос – она целиком твоя. Я только ее опекаю, как брат, и в ином смысле совсем ее не хочу.

Грант провел рукой по лицу.

– А я что, хочу? – Этот вопрос озадачил даже его самого.

– Черт побери, парень, открой глаза! Я еще никогда не видел тебя таким. – Йен похлопал Гранта по плечу и повернулся, собираясь уйти. Напоследок он еще раз посмотрел кузену в лицо: – Почему ты борешься с этим?

– Почему? – Грант пожал плечами. Его короткий смешок был совсем не весел. – Потому что я не хочу быть, как ты выражаешься, таким.

Проходивший мимо них Дули заметил взгляд капитана, устремленный на Викторию.

– Ну, эта знает свое обаяние, – сказал он, – и знает, как им пользоваться. Обводит экипаж вокруг пальца – и все с улыбкой.

– Помоги Бог мужчинам Англии, – пробормотал Грант, и Йен наградил его сочувственной улыбкой.

– Помолись сначала за себя, кузен.

Всю ночь напролет Грант сражался с несильным, но упорным натиском стихии. Когда наконец шторм стих, он приступил к повседневным утренним делам – корректировал курс, инспектировал корабль, отдавал распоряжения и наблюдал за Викторией. Она расхаживала по палубе, хмуро глядя на Йена, который, вместо того чтобы ее развлекать, углубился в чтение, и она томилась от безделья.

День был хоть и ясный, но прохладный, поэтому Грант вернулся в свою каюту, чтобы сменить промокшую одежду. Он едва успел повесить свой китель и стянуть с себя рубаху, как Виктория вальсирующей походкой проникла в его каюту.

– Вы хоть думаете, что делаете? – резко сказал Грант. – Если это по поводу ночного шторма, вам нет нужды меня благодарить. Таковы мои обязанности.

Однако она не отвечала – просто изучала его, доставляя ему крайнее неудобство. При этом глаза ее говорили, что она хочет трогать то, на что смотрит.

– Уходите отсюда! – приказал он с откровенной грубостью в голосе.

– Но мне некуда приткнуться. Вы говорили, что опекаете меня, а сами ничего для этого не делаете. Я готова биться головой об стену от скуки.

Грант едва сдержал улыбку.

– Мне нужно переодеться.

– Можно подумать, будто я чего-то не видела раньше. – Виктория небрежно пожала плечами.

Ишь какая бойкая! Ну подожди... – мелькнуло у него в голове.

– Вы следили за мной тогда, у водопада, не так ли? – спросил Грант.

Пропустив мимо ушей его вопрос, она плюхнулась на его койку и отвернулась к стене, как всегда делала, когда не хотела отвечать.

– Я не буду смотреть.

Грант немного поколебался, потом принялся быстро умываться и одеваться.

Услышав, как он стукнул сапогами об пол, Виктория встала, взяла его капитанский журнал и снова опустилась на койку.

– Послушайте, я не давал вам разрешения читать это!

Однако она продолжала листать страницы.

– Ваши записи в начале журнала и теперешние отличаются. После того как мы покинули остров, они стали менее... – Виктория уставилась в потолок, по-видимому, подбирая точное слово. – Они стали менее аккуратны! Да, менее аккуратны и не так содержательны. – Сдвинув брови, она повернула журнал по часовой стрелке. – В самом деле, в некоторых местах даже трудно понять смысл.

Грант выхватил у нее журнал и забросил его на шкаф, где она не могла его достать.

Когда он повернулся, Виктория уже сидела перед его сундуком, шуруя внутри его, поочередно изучая тщательно сложенные вещи.

– Почему так изменились записи? – спросила она, не поворачиваясь. – Вам трудно сосредоточиться? Это из-за меня, да?

Вот самоуверенная девчонка!

– Нет, – ответил Грант. – Это потому, что я по-прежнему чертовски измотан. Это правда. Но меня радует мысль, что вы не можете перестать думать обо мне, вместо того чтобы уделить внимание чему-то еще.

«Имею на это полное право». Тори вытащила стопку сложенных рубашек и перебросила одну через плечо с намерением ее забрать. По крайней мере теперь Грант понял, куда они деваются.

– Оставьте рубашку, Виктория, и сейчас же уходите.

Она встала и прищурилась.

– С вами будет то же, что со мной. Вот что я собираюсь с вами сделать. И вы получите от меня столько, что не сможете вынести. – С этими словами она независимой походкой выплыла из двери с его рубашкой на плече. Идеальный портрет самодовольства и готовности к сражению, которое она уже выиграла.

«Что со мной происходит?» – недоумевала Тори. Она была не на шутку обеспокоена. Внезапный порыв – прижаться щекой к влажной груди Сазерленда, повернуть к нему губы – было почти невозможно преодолеть. Как могло случиться, что этот человек стал для нее еще более привлекательным? Таким привлекательным, что дальше не куда. Хотя капитан и злил ее, она изнывала от желания потрогать его. Ей хотелось знать, почему он такой мрачный, такой унылый. Она хотела разгладить суровые складки между его бровями.

Тори резко встряхнула головой, а затем отправилась на свое привычное место на палубе, где несколько секунд сидела в задумчивости. Когда Сазерленд смотрел на нее этим утром, она увидела в его глазах что-то большее, чем простое любопытство. Совершенно очевидно, это было желание. Даже она с ее неопытностью могла его распознать. И еще он выглядел таким потерянным...