– Надо полагать. И что, такое уже случалось?

– Трудно сказать. Исходы поединков как я уже говорила, официально держатся в строжайшем секрете. – Клеопатра доела крендель и вытерла салфеткой свои длинные тонкие пальцы. – О многом можно только догадываться. Не смотря на то, что все победы и поражения в Игре строго индивидуальны, на деле мир игроков полнится слухами, сплетнями, всевозможными предположениями, складываются тактические коалиции…

– Коалиции? Как это, для чего?

– Хм, ну, простейший пример. Напрямую раскрывать исход поединка запрещает регламент. Но Игра не запрещает нечто во всеуслышание или приватно заявлять о своём цветовом достоинстве. Более того, придя в собрание в «Судный день», так называется день, в который происходит розыгрыш радужных купонов, – это происходит по воскресеньям, – я могу тем людям, которым по каким-то причинам доверяю, предложить «всплытие». Это похоже на добровольное открытие карт в преферансе, когда игроки «ложатся» пытаясь совместно действовать против своего общего противника. Обнаруживая свои радужные купоны друг перед другом, игроки как бы обязываются не вступать ни в какие поединки между собой, то есть внутри образовавшейся коалиции. Естественно, могут быть и «предатели», решившие вероломно воспользоваться представившейся информацией. Но, как правило, такого не происходит. Любой игрок понимает, что впредь он утратит доверие не только тех, кого обманул.

– И что даёт коалиция объединившимся игрокам? – Ричарду снова захотелось курить, но он решил переждать.

– Допустим, один из членов вашей коалиции – «фазан». Его вызывает на поединок некто, и вот когда поединок состоялся, Вы видите по его потерянному лицу, что он проиграл. Вам и говорить ничего не нужно для того, чтобы понять, что соперником «подстреленного фазана» был «красный». Я не беру сейчас в расчёт случай с Белым Игроком, вероятность такой встречи ничтожна…

– Да, а если он был «синим», то его обыграл наверняка «фиолетовый», – легко догадался корреспондент.

– Именно! – Подтвердила Клеопатра. – Коалиция – вещь тонкая, всего так сразу не объяснишь…

«Именно, именно… Она говорит совсем как Джозеф Кроуз!». От этой мысли у Ричарда сильно закололо в селезёнке. Пришлось срочно менять позу и просить воды.

– Вам плохо? – женщина заметила, что он побледнел.

– Не беспокойтесь, всё в порядке… Пару глотков чистой воды, и всё пройдёт. Ну вот, мне уже лучше, – он попытался ей улыбнуться, отставляя бокал на скатерть. – Вы обещали рассказать, откуда берутся новые игроки.

– Да, действительно, обещала…

Ему показалось, что она и в первый раз, и сейчас неохотно касалась этой темы.

– Довольно долго Игра не выходила за пределы ложи. Я уже говорила, что она пропагандировалась Советом 12-ти в качестве действительного воплощения концепции Призмы.

– Я помню, – Ричард снова сделал глоток воды из бокала.

– Но с тех пор, когда ни у кого уже не осталось сомнений, что Игра – это только она сама, возник вопрос о её естественном расширении. Вы когда-нибудь встречали игру, которая не захотела бы иметь большее число поклонников?

– Есть элитарные игры для избранных, – засомневался корреспондент.

– А история пинг-понга Вам ни о чём не говорит? Помяните моё слово, когда-нибудь гольф станет доступным банковским клеркам в обеденный перерыв. – Клеопатра от души посмеялась то ли над будущими клерками, разносящими вдребезги окна своих опостылевших контор неловкими ударами, то ли над ним.

– Не стану спорить, возможно.

– Так вот, привлекать новых игроков могут только «рабы», – заговорила она вдруг неожиданно жёстко, – это делается с одной целью: раб может потребовать у привлекаемого им игрока вызвать на поединок своего Господина.

– Но ведь, если я не ошибаюсь, «раб» и сам вправе сделать такой вызов в ближайший «Судный день»?

– Может, но он также не застрахован от очередного проигрыша, а с «новичком» шансы избавиться от рабской зависимости удваиваются. Если «новичок» выигрывает, то он не только избавляет от рабства того, кто его привлёк, но и приобретает собственного раба. В противном случае, его самого ждёт, как минимум, недельное рабство.

– И Вы решили привлечь в Игру меня и поручить мне своё освобождение?

Он с удивлением обнаружил, что неожиданно для себя бросился играть ва-банк, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как внимательно наблюдать за её реакцией, попутно осуждая себя за поспешность.

– Да, всё к этому и шло, – спокойно подтвердила Клеопатра и поправила лёгким движением руки свою причёску а ля Кэтрин Хеппборн, – но Вам, Ричард, я бы не стала, как Вы изволили выразиться, «поручать» своё освобождение из заурядного недельного рабства. Поверьте, у меня много влиятельных покровителей, и оно бы меня, в любом случае, не обременило.

– Так о чём же идёт речь? – корреспондент решил продолжать игру в почти елейную учтивость.

– А Вы ещё не догадались? У меня есть серьёзные основания полагать, что я попала в рабство к Белому Господину!

Ричард глазам не поверил, её голос на ровном месте сорвался, а по щеке весенним талым ручейком быстро потекла крупная слеза. «И когда она успела?».

– Я Вас умоляю, ради Бога успокойтесь… Вот, возьмите платок.

Стремительная перемена в её состоянии привела его в полное замешательство. Клеопатра? Жестокая и властная дьяволица, умело пользующаяся своей неотразимостью? Слабая женщина, жертва? Всё вместе и что-то ещё?

– Но я совершенно не понимаю, чем бы я мог быть в этой ситуации Вам полезен? И потом, с чего Вы решили, что он «белый»?

Женщина остервенело комкала в руках квадратный кусок ни в чём не повинной белой материи.

– Я уже четыре недели подряд не могу у него выиграть, – она снова дала волю слезам.

– Подождите, ну, в конце-концов, четыре поединка – это ещё не показатель. Однажды я играл в рулетку, упорно удваивая ставки на чёрное, – ну, знаете, есть такая стратегия, – но красное, как назло, выпало шесть раз подряд, а на седьмое удвоение у меня просто не осталось фишек. Я не предполагал, что мне в этот день так не повезёт. Представляете, чтобы шесть раз подряд…

– Ричард, это ужасный человек! И моё сердце мне подсказывает, что случилось наихудшее.

Корреспондент нервно забарабанил пальцами по столу.

– Фиолетовый! Вам за четыре недели выпадал фиолетовый купон?

– В том-то и дело, что на третий неделе я была «фазаном» и думала – вот оно! Наконец, я смогу избавиться от него. Не тут-то было, я опять проиграла!

– Постойте, постойте… Это тоже ещё ничего не доказывает. По роковому стечению обстоятельств он на третьей неделе тоже мог получить фиолетовое достоинство! А так как на поединок его вызвали Вы, то…

– Да, я думала об этом, – она теперь утирала платком свой подраскисший и раскрасневшийся безупречный римский нос, – однако слишком, слишком много совпадений. И я не могу передать Вам, как он смотрит на меня. Он смотрит на меня так, как будто уверен в том, что вечно будет наслаждаться моей беспомощностью.