– Сейчас начнется, – отхлебнув из стакана, сказал он.

На ближней к их трибуне беговой дорожке, там, где как раз заканчивался дугообразный поворот, колыхалась разноцветная толпа, беспорядочно сновали туда-сюда люди, таскали какие-то ящики на колесах, инструменты и короба. Сверху они напоминали деловито копошащихся муравьев, облепивших тушу угодившей им на обед гусеницы. Что-то разглядеть в этой мешанине человеческих тел было попросту невозможно.

Внезапно над ипподромом раздался длинный низкий гудок, и толпа схлынула, оставив после себя полтора десятка причудливых автомобилей, замерших в шахматном порядке на грунтовой дорожке.

Машины и впрямь показались Диме странными: похоже, ради уменьшения веса с них сняли все лишние и декоративные детали, оставив только несущий каркас, руль и мотор. Большие колеса со спицами, напоминающие велосипедные, открытая кабина, на крыше которой закреплен металлический бак с выведенным краской номером, – видимо, топливные насосы тут тоже считались излишеством. Подбежавшие к машинам по команде механики почти одновременно сунули в двигатели кривые ручки стартеров, несколько раз крутанули их, и воздух заполнился оглушительным треском, словно где-то поблизости разом заработала сотня газонокосилок.

– «Спиртовки», – пытаясь перекричать стрекот моторов, наклонился к Диминому уху Алекс, – на древесном спирте бегают. Торгот – это вон тот, под двадцать вторым номером.

Судья на деревянной вышке взмахнул зеленым флагом, и машины, выбрасывая из-под буксующих колес комья липкой грязи, сорвались с места. Треск стал просто невыносимым. В первый поворот «спиртовки» устремились аж в три ряда, причем с сильным заносом – даже удивительно, как им удалось избежать массового завала. Однако уже к следующему повороту наметился лидер – первым на прямую выскочила машина под номером десять, за ней в погоню устремился экипаж номер семнадцать, а у него на хвосте с небольшим отрывом уже висел двадцать второй номер. Комментатор, захлебываясь, озвучивал из громкоговорителей порядок следования гонщиков, однако тараторил он так быстро, что Дима не мог разобрать ни слова в оглушительном шуме моторов.

Снова боковое скольжение, и вот на дорожку, расположенную прямо под их трибуной, выкатывается машина с цифрой десять: гонщик и не думает тормозить, давит педаль в пол, а семнадцатый вышел из дуги по более широкой траектории, уже почти поравнявшись с лидером. Двадцать второй чуть отстает, но, видно, решил пока не ввязываться в борьбу впереди, позволяя опережающим его экипажам разобраться между собой. Еще один поворот – десятая машина рыскает чуть вправо, потом влево, пытаясь перекрыть возможные лазейки для обгона, но водитель автомобиля номер семнадцать оказался, видимо, более опытным: сунувшись было на внешний радиус трека, поближе к зрителям, он вдруг резко переложил руль в противоположную сторону и устремился на внутреннюю часть поворота, поближе к газону. Алекс аж приподнялся на скамейке, чтобы лучше видеть происходящее, расплескав свое пиво.

– Смена лидера! – донеслось из громкоговорителей. – У нас смена лидера!

Десятый номер, видимо, растеряв после своих маневров остатки скорости, тут же уступил вторую позицию своему преследователю, сначала поравнявшемуся с ним, а потом и вовсе опередившему на прямой. Тем временем семнадцатый автомобиль уже успел создать от идущих позади машин изрядный отрыв – теперь Торгот вынужден был выжимать из своей «спиртовки» все возможное, чтобы догнать впередиидущую машину.

В хвосте пелотона тоже шла нешуточная борьба: следом за ушедшей вперед троицей из виража выскочило сразу шесть машин по две в ряд. Водитель одной из них, следовавший позади, решил воспользоваться ситуацией, чтобы обогнать соперников: точным движением руля он направил автомобиль в обход идущей перед ним группы по внешнему радиусу поворота, но, видимо, неправильно рассчитал траекторию. Попав в более рыхлый слой выброшенного из-под колес грунта, его «спиртовка» сорвалась в занос, ударилась задней частью о бортик трибун, пересекла по диагонали трассу и, налетев на столбик внутреннего ограждения, закувыркалась по газону. Зрители дружно повскакивали со своих мест, трибуны взревели. Перевернувшись с десяток раз через крышу, автомобиль замер на центральной площадке ипподрома колесами вверх, к нему тут же поспешили механики и судьи. Распорядитель гонки замахал с вышки полосатым красно-желтым флагом, предупреждая других участников состязания об опасности. Дима вздохнул с облегчением, увидев, что гонщику удалось самостоятельно выбраться из превратившейся в груду металла дымящейся «спиртовки», после чего он, опираясь на плечи двух механиков, медленно похромал прочь.

Меж тем номер двадцать два практически настиг лидирующую машину, буквально повис на ее задних колесах, только и выжидая подходящий момент для стремительной атаки. В следующий поворот, выбрасывая из-под колес целые фонтаны грунта, они зашли бок о бок, однако семнадцатый номер каким-то чудом сумел сохранить лидерство, чуть раньше начав разгон. Позади один из экипажей замедлил свой бег, скатился к внутренней обочине трека и, отыскав щель в ограждении, запрыгал по газону, останавливаясь. Из его двигателя клубами повалил густой белый дым.

Номер двадцать два не давал своему сопернику расслабиться ни на минуту: первая атака закончилась для него неудачно – Торгот занял более выгодную внутреннюю траекторию, но идущий перед ним гонщик тоже решил спрямить поворот. Машины соприкоснулись, и преследователь отступил, но только ради того, чтобы тут же начать обгон с другой стороны. Пилот семнадцатой машины отчаянно завертел головой, пытаясь углядеть, откуда ожидать приближения соперника, и, вероятно, на мгновение приподнял ногу с педали газа, чем и воспользовался его преследователь. Заложив крутой вираж, Торгот, как чертик из табакерки, выскочил из виража первым и тут же, выправив машину обратным движением руля, вдавил газ в пол. Трибуны восторженно засвистели, зааплодировали, кто-то вскочил с места, хлопая в ладоши.

Один из отстающих автомобилей неожиданно вильнул вправо, влево, а потом с грохотом ударился бортом в окружавшую трибуны ограду и покатился впритирку, высекая яркие снопы искр. Вновь над треком взметнулись красно-желтые судейские флаги.

– Тормоза перегрел! – крикнул, наклонившись к Диме, Алекс. – Тут надо осторожнее с тормозами, а то откажут!

Следом за ним из поворота вынырнул в глубоком заносе Торгот – кто-то из механиков высунул ему навстречу из-за забора растопыренную пятерню.

– Пять кругов до финиша! – пояснил этот загадочный жест Алекс.

Как раз в этот момент лидер нагнал кого-то из отстающих на круг гонщиков. Тот, судя по всему, не заметил настигающую его машину, увлеченный своей борьбой, и потому, едва Торгот пошел на обгон, перекрыл ему траекторию, устремившись к внутренней части грунтовой дорожки. Разозленный преследователь потряс в воздухе кулаком. Сократив на прямой расстояние до минимума, он вновь ринулся в атаку, пытаясь обойти несговорчивого соперника по внешнему радиусу следующего виража. Однако тот не ожидал такого маневра: Торгот уже опережал его на полкорпуса, когда отстающий водитель неожиданно крутанул руль вправо, ударив машину лидера в левое переднее колесо. Автомобиль с номером двадцать два занесло, но гонщик сумел избежать разворота, сбросив скорость. Трибуны захлебнулись истошным ревом: даже невооруженным глазом было видно, что пострадавшее колесо только что побывавшей в аварии машины имеет теперь отчетливую «восьмерку». Пропустив вперед преследователей, Торгот переместил охромевшую «спиртовку» на внутреннюю траекторию трассы и скатился на газон. Машину тут же окружили механики: один сунул под передний мост подкатной домкрат, навалившись на него всем телом, другой вставил в крепежную гайку огромный ключ, а третий принялся что есть силы лупить по нему молотком, пытаясь открутить тугую непослушную резьбу. Еще один механик уже волок откуда-то запасное колесо, однако гонка для недавнего лидера была потеряна безвозвратно.