дома корреспондентами и деятелями искусств».

— М-да! Только после всплытия.

В плане было много интересного, даже монтаж на дне буровой вышки.

— Это ещё зачем? — спросил я Марлена. — Тут же нефти нет?

— Нет. Просто опыт — заработает или нет. А искать нефть будут потом на Каспии. Сперва научиться надо, доказать всем…

Я стал смотреть, что написано про моего Киношника. Вот звёздочка и примечание: «Съёмки кино на всех этапах эксперимента, по плану студии».

Мы вышли с Марленом на берег. Там уже стояли Павлов и около него Джус с портфелем.

НЕУЖЕЛИ ОН ВОЗЬМЕТ ЕГО С СОБОЙ?

Вещи акванавтов положили в контейнер. Сверху впихнули портфель.

BCЁ-ТАКИ ВЗЯЛ!

Подошла шлюпка, контейнер отнесли в неё. Туда же сели Павлов, Марлен, Джус.

На том месте, где недавно стоял дом, качался буёк с флажком. Шлюпка ушла к нему.

Мне везет

Вечером я вышел посмотреть на этот флажок.

ГДЕ-ТО В ГЛУБИНЕ ПОД НИМ — ЖИВУТ ЛЮДИ.

Я стоял, скрестив на груди руки.

— Не рисуете? — раздался позади меня голос Павлова. Он незаметно подошёл и стал рядом. — Я думал, художники — чуть свободная минута — рисуют. Вон корреспонденты так и строчат. И то им объясни, и это. Еле сбежал.

Я понял, что не оправдываю его надежд.

— Понимаете, — сказал я, — мы, художники, такой народ… Как бы сказать проще… Мы смотрим, смотрим, а что получится, сами не знаем. Хотите, я нарисую ваш портрет?

Теперь покраснел он.

— Бросьте валять дурака, — сказал он. — Я ведь так. Конечно, смотрите. Между прочим, у меня дома есть несколько книг с вашими рисунками. Морских животных вы рисовали?

Я очень обрадовался:

— Я. Конечно, я! Это где осьминог, трепанги, кальмары?

— Ага. Очень хорошо нарисованы. Как живые. Вы в доме хотите пожить?

Я задохнулся от неожиданности. ВОТ ТАК РАЗ!

— Хотелось бы.

— Проверьтесь у врача. Будете жить со вторым экипажем.

— Я проверялся.

— Ещё раз. Беда — корреспонденты просятся! Вы, я знаю, водолаз, а они-то нет!

БУДУ ЖИТЬ В ДОМЕ!

Командный пост

В первой палатке, где расположился командный пост, было много проводов, много приборов, стояли телевизор и телефон. Правда, телевизор так и не сумели наладить. Когда его включали, мелькали одни полосы.

— В доме не хватает света. И ещё — много помех, — объяснили телевизионщики. — А так у нас всё в порядке.

Я пришёл на командный пункт — дежурил Игнатьев — и попросил, чтобы мне дали поговорить с Марленом.

Мне казалось, что получится очень интересный разговор: человек первый раз в подводном доме.

— Минутку, — сказал Игнатьев. — Запишу показания приборов и соединю.

Он раскрыл толстую тетрадь и начал писать: температура воздуха в доме… давление… влажность…

— А знаете, — сказал я, — может быть, мне скоро доведётся там жить. Павлов обещал.

Игнатьев кивнул.

— Как у вас уши?

Я вспомнил погружение на Дальнем Востоке:

— Так себе.

— Продувать надо.

Он придвинул телефон.

— Марлена вызывает берег.

Разговор

— Привет, Марлен, это я — Николай. Ну как там у тебя?

В трубке шумело. Так шумит воздух в морских раковинах.

— Ничего, — сказал Марлен.

И замолчал. Я тоже ничего не придумал. О чём говорить? На этом наш разговор и кончился.

Разрешите, я вам помогу

Всё-таки Павлов разрешил корреспондентам побывать в доме.

Мы сели на буксир.

— Не больше десяти минут, — сказал Павлов. — Если пробудете в доме дольше, придётся потом сидеть в декомпрессорной камере.

— Сидеть? Сколько времени? — поинтересовался корреспондент с лысиной.

Павлов посмотрел в книжечку.

— Два часа… Значит, так, — он сурово посмотрел на нас, — опускаться будут только мужчины. По очереди. С каждым идут трое обеспечивающих. Двое держат за руки, третий — сзади…

Я вспомнил, как страховал когда-то Марлена, когда тот опускался на сорок метров.

— Внутри дома, повторяю, находиться десять минут. Ответственный за все погружения Немцев.

На лысого нацепили акваланг. Он посопел и сказал, что готов.

— Тогда пошли.

Немцев первый прыгнул в воду. Потом свалился корреспондент.

Прыгая, он не придержал рукой маску. Её сбило, он захлебнулся. Немцев подхватил его под мышки.

Корреспондент долго плевался и икал.

— Может, не надо? — спросил, перегнувшись через борт, Павлов. — Ну что там интересного? 

Корреспондент замотал головой. Он снова вставил себе в рот загубник и показал рукой вниз.

Они нырнули. Четыре пузырчатые дорожки свились в клубок. Вода зарябила. Потом пузыри исчезли.

— Вошли в дом! — сказал Павлов. — Я думал, не войдут.

Через десять минут вода забурлила и показались четыре головы. Пловцы работали ластами и отдувались.

Их втащили на буксир. Корреспондент стянул со лба маску. Тусклое солнце вспыхнуло на его лысине.

— Ух как интересно! — сказал он. — Вот это дом!

Опустили второго. Этот плавал, как морж, вода вокруг него кипела и расходилась кругами. Он никак не мог погрузиться.

— Навесьте на него грузы! — сказал Павлов.

Толстяку повесили на пояс несколько свинцовых плиток. Когда, побывав в доме, пловцы вынырнули, толстяк перевернулся на спину и захохотал.

— Что с ним? — встревожился я. — Может, нервное потрясение? Говорят, есть опьянение глубиной.

— Ему просто весело, — сказал Павлов.

Толстяк влез по трапу на буксир.

— Шикарный дом, — сказал он. — Только я в нём чуть не остался. Туда влез легко — был мокрый и скользкий. А там высох и застрял в люке.

Он снова захохотал.

Тогда вперёд выступила женщина.

— Мне этот надеть? — спросила она и тронула рукой акваланг.

— Пойдут только мужчины, — неуверенно сказал Павлов. Он сказал это, не глядя на неё.

Женщина подняла баллоны.

— Разрешите, я вам помогу, — сказал Немцев.

Павлов отвернулся.

Немцев почесал в затылке, продул загубник и в третий раз пошёл к трапу.

— Туфли снимите, — сказал Павлов женщине. — Ах да…

— Шут его знает! У неё есть все бумажки, — сказал наш начальник, когда женщина и Немцев скрылись под водой. — Все разрешения. Прошла курсы лёгких водолазов.

Эта пара возвратилась ровно через десять минут. Я помог женщине взобраться на буксир. Она сняла плавательную шапочку и отжала волосы. Светлые струйки побежали