— Почему вы так говорите? — воскликнула Рэв. — Скажите, почему вы это говорите?

Женщина поморгала.

— Не знаю, — в растерянности произнесла она. — Только что я ясно видела это, но сейчас все прошло. Опасность грозит вам, мадемуазель, а не вашему брату. Это вы должны сейчас же уехать отсюда.

— Но почему? — спросила Рэв. — Вы должны объяснить, должны назвать причину, почему нам нужно сейчас же уехать.

Женщина посмотрела через плечо, желая увериться, что ее не подслушивают. Она притянула к себе Рэв и Армана, положив свои холодные руки им на плечи. В ней было что-то пугающее, и все же невольно верилось, что она действует искренне, от сердца.

— Послушайте, дети, меня зовут Мари-Мадлен, и много лет назад Жиль де Дюрье был моим любовником. Я была молода, когда он впервые привез меня сюда и попросил от меня больше, чем любви, и я делала все, что он просил, потому что любила его и хотела доставить ему удовольствие. Я была не слишком религиозна, хотя меня воспитывали в вере к Богу. Но моя любовь к Жилю была сильнее любви к Господу. То, что сначала казалось забавным увлечением, постепенно стало одержимостью, делом его жизни. Он с детства был ясновидящим и часто видел в людях то, чего не видели другие. Потом он нашел старинные книги по черной магии, которые открыли ему тайны колдовства и сверхъестественных явлений. Он познакомился с другими людьми, такими же искусными и осведомленными, как и сам, и ему захотелось все больше и больше власти. Я стала его помощницей, его рабыней, я по-прежнему любила его, но уже начала бояться. Он стремился не к той власти, что прельщала других, он не жаждал богатства или побед. Он стремился к власти над стихией и духами, обитающими во вселенной, к власти над мертвыми и над живыми. Ради этого он готов рискнуть всем на свете.

— И все-таки что… — начала Рэв, но женщина прервала ее неистовым жестом.

— Некогда болтать, у нас очень мало времени, — сказала она. — Я хочу заставить вас понять, какая опасность вас здесь подстерегает. Три года назад в руки к Жилю попала старинная рукопись, обладающая огромной волшебной силой, и с тех пор он больше ни о чем не может думать. В этой рукописи сказано: чтобы освободиться от последнего бремени смертного, он должен принести высшую жертву. Он должен принести в жертву своего первенца, ребенка, который будет зачат от него девственницей, равной ему по происхождению и рожденной под определенными планетами. Жиль начал искать девушку, отвечающую этим требованиям, но это оказалось непростым делом.

Рэв что-то пролепетала непослушными губами.

— Да, в конце концов выбор пал на вас, — сказала Мари-Мадлен, подтверждая страшную догадку. — Жиль рассказал мне, что, когда он увидел вас, ему показалось, будто вы окутаны ярким белым светом, и он понял: вы специально посланы ему. Он навел подробные справки, все сошлось, и теперь для него нет ничего важнее, чем заполучить вас в жены. Жиль уговорил императора ускорить церемонию. Завтра утром вы получите приказ императора и еще до полудня станете женой графа. Такого приказа вы не посмеете ослушаться. Вот почему я умоляю вас бежать сейчас. Я спасаю не вас, а Жиля — от самого страшного, смертного греха. Уезжайте немедленно, бегите из замка, пока не поздно.

— И все это — правда? — недоверчиво сказал Арман.

Женщина как-то сразу съежилась и стала бесконечно жалкой.

— Идите со мной. — Она обреченно махнула рукой. — Жиль уже начинает ритуал, который должен состояться перед бракосочетанием. Вы все увидите, если хотите, но не издавайте ни звука, потому что, если он обнаружит нас, мы погибли.

Она повернулась, взяла свечу и пошла к выдвижной панели, Рэв и Арман двинулись следом. Они оказались в крохотном чуланчике, между обшивкой двух смежных помещений. Мари-Мадлен нажала пружину на противоположной стене, и тотчас же открылась еще одна потайная дверь. Они прошли через большую, пустую комнату и дальше по извилистому коридору. Наконец Мари-Мадлен остановилась перед темной стеной.

— Помните: ни звука! — чуть слышно прошептала она. — Немного посмотрите, а потом пробирайтесь к выходу и бегите из замка как можно быстрее! Обратно идите по коридору, по которому мы пришли. В спальне королевы дверь открыта. Когда вернетесь, закройте ее, чтобы ваше исчезновение не связали со мной.

— Договорились! — кивнул Арман.

— Я оставлю здесь свечу, — сказала Мари-Мадлен. — Ее хватит на час, не дольше.

С этими словами она поставила свечу на пол и принялась нащупывать секретную пружину, прижимающую узкую планку. Когда щель открылась, стало видно хоры, а сквозь прорези в балюстраде можно было наблюдать за тем, что делается внизу, оставаясь незамеченными. Снизу доносилось пение; как Рэв и ожидала, это была прекрасная готическая часовня с резными дубовыми сиденьями и массой свечей на алтаре. К ним поднимался густой запах ладана — золотое, украшенное рубинами кадило раскачивал светловолосый женоподобный мальчик-прислужник в красных одеждах с кружевами. Пение тоже было прекрасно: высокие чистые мальчишеские голоса звенели и таяли под куполом.

Что же тут дурного, подумала Рэв, чудесная месса… И вдруг увидела человеческую фигуру, распростертую на алтаре. Нагая женщина лежала на белой простыне в бесстыдной позе. Над ней висело огромное, сверкающее драгоценными камнями распятие… Оно висело вверх ногами!

Рэв поняла: это черная месса, молебен дьяволу. Такие церемонии совершались во время революции, но, по смутным воспоминаниям Рэв, даже закоренелые грешники и атеисты говорили о них с отвращением.

Вот из ризницы вышел граф; на нем была изысканная парчовая риза, но расшитая символами дьявола. Зло исходило от него физически ощутимой волной.

Когда он приблизился к лежащей на алтаре женщине, голоса мальчиков поднялись до экзальтации, а затем перешли в тихую, медленную молитву. Они читали «Отче наш» в обратном порядке.

У Рэв закружилась голова, как будто она летит в дикую пропасть, на дне которой ее ждет мерзкая трясина. Очнулась она на диване в спальне королевы, рядом был Арман со стаканом воды.

— Выпейте это, — велел он.

Она поперхнулась:

— Ах, Арман, спасите меня! Спасите!

— Мы сейчас же уезжаем, — ответил он. — Вы можете двигаться?

Рэв сделала еще один глоток и села.

— Я все могу, только бы оказаться подальше отсюда! Ах, Арман, мне страшно! Что, если он нас остановит?

— Он не сумеет, — твердо произнес Арман.

Скуки и томности как не бывало — перед ней стоял целеустремленный, решительный человек, на которого можно положиться. Сердце ее рванулось к нему, но сейчас не до разговоров. Бежать, и немедленно!

Рэв поднялась, взяла свою черную бархатную дорожную накидку, отороченную мехом, и набросила на плечи. Ни о чем другом беспокоиться было некогда. Она с облегчением вспомнила, что на ней белое креповое платье, скроенное по греческой моде, с широкой плиссированной юбкой. Если придется ехать верхом — как же иначе? — то это платье, в отличие от других, не будет ей мешать.