поработать. А поняв основные принципы, изготовить самим что-нибудь подобное из земных материалов.

Капитаны поработали в Ульяновске два дня. Потом улетели в Москву, а Семён и Тома вновь отправились в космос, чтобы перевести корабль-матку на безопасную круговую орбиту.

С этим пришлось повозиться несколько дней. Всё-таки объект был весьма тяжёленьким, а энергозапас тарелки ограниченным. В первый день смогли только остановить вращение. Потом изменяли наклонение орбиты и её параметры, увеличивая перигей и снижая апогей. И всё это отдельными импульсами, на каждый из которых расходовалось более половины энергозапаса носителя второго ранга. Слишком уж велика была разница в массах носителей первого и второго рангов. Пока тарелка отстыковывалась и моталась туда-сюда, восстанавливая энергозапас, радиотехнический комплекс «Крона» осуществлял проводку корабля-матки, в Главном центре разведки космической обстановки обсчитывали параметры следующего импульса и переводили их в форму, которую Дубовкин сможет «скормить» четыреста двадцать первому.

Наконец, выведя корабль-матку на круговую орбиту радиусом в двадцать тысяч километров, Семён и Тома вернулись в Ульяновск. Там уже началось строительство специального ангара, в котором можно будет разместить носитель второго ранга, и спокойно, не создавая помех авиазаводу, заниматься не только исследовательскими работами, но и опытно-конструкторскими разработками.

* * *

Прилетев в Вашингтон, церэушник прямо в аэропорту пересел на такси и сразу отправился в Лэнгли. Добравшись до штаб-квартиры ЦРУ, он поднялся к шефу русского отдела и прямо с порога заявил, что пришёл доложить о своей полной профнепригодности.

Шеф некоторое время молча рассматривал своего агента, потом снизошёл до вопроса:

– Сам додумался или просветил кто?

– Коллега велел доложить.

– Опиши коллегу.

– Слегка вытянутое лицо, усы, плавно переходящие в бородку клинышком, старинное пенсне со шнурком, шапка-ушанка.

– Этот? – спросил шеф, демонстрируя страницу альбома с портретом Чехова.

– Да, один в один, только в ушанке.

– А балалайки он, случайно, в руке не держал?

– Нет, балалайки не было.

– О’кей, можешь быть свободен. Тебя вызовут, чтобы сообщить о новом назначении.

После ухода агента шеф русского отдела набрал короткий номер и попросил соединить его с директором.

– Что-то срочное? – прозвучало в трубке спустя полминуты.

– Как сказать. Очередной «привет» от русских коллег.

– Рассказывай!

– Русские раскололи нашего придурка в Ульяновске и отправили ко мне с докладом о полной профнепригодности. По его описанию это был Чехов. В шапке-ушанке.

– Без балалайки?

– Без.

– Тогда ещё ничего, не издеваются, а просто намекают. Что думаешь с этим агентом делать?

– Так я, собственно, за этим и звоню. Мне такие работники не нужны.

– Я могу его в Африку отправить. Там как раз вакансия освободилась.

– Съели?

– Не сами. Крокодилам скормили.

– Это совсем другое дело. Цивилизуются помаленьку. Пусть едет в Африку, может, хоть там с него какой-нибудь прок будет.

– О’кей, отправлю. А ты больше русских не дразни. Мы сейчас вроде как союзники. Вот только не знаю, надолго ли?

– Похоже, что надолго. Как бы мне без работы не остаться.

– Вот этого не бойся, работы нам с тобой на всю жизнь хватит и ещё останется. Просто переориентируйся постепенно на Европу. Там русских очень много, гонористых, наглых. Особенно у кузенов на острове. Вот ими и займись. С этими можно не церемониться, тут тебе «коллеги» только спасибо скажут.

* * *

Спустя месяц Петрова и президента РАН вызвали в Кремль и попросили доложить о том, как продвигаются исследования и что удалось выяснить о принципе работы гравитационного двигателя.

Петров и Красников понимающе переглянулись, и первым начал доклад президент РАН:

– Товарищ президент, на настоящий момент мы находимся ещё в самом начале исследований и пока не имеем полных ответов, поэтому можем доложить только о предварительных результатах и предположениях.

– Я это понимаю, Геннадий Яковлевич, и не требую от вас невозможного. Доложите о том, что удалось выяснить к настоящему времени.

– Сейчас мы уже можем утверждать, что гипотетическая частица – гравитон – существует реально. Более того, это не одна частица, как считалось раньше, а целая группа разных частиц, среди которых имеются как положительные, так и отрицательные, причём не по заряду, а по притяжению и отталкиванию. Отрицательные гравитоны – это не античастицы. Они не аннигилируют, сталкиваясь с положительными, хотя некоторые энергетические преобразования при этом, несомненно, происходят. Есть «быстрые» и «медленные» гравитоны, все они обладают дуализмом – могут вести себя как частица и как волна, порождать другие частицы. Энергии, о которых идёт речь, нельзя отнести ни к сильным, ни к слабым взаимодействиям. Это нечто другое, фундаментальное, лежащее в основе существования нашей Вселенной. Теперь требуется пересмотреть многие физические законы, существенно изменив картину мироздания. Это в общих чертах всё, что я могу доложить по теории.

– Меня больше интересует практика, – толсто намекнул президент.

– А я уже к ней и перехожу. Тут мы продвинулись больше. Сейчас уже, в принципе, понятно, как альфацентаврцы строили свои корабли. Это что-то типа 3D-печати, с последующим обжигом, скорее всего, в короне звезды. Следствием этого является массивность конструкций и слабость искусственного интеллекта. Энерговоды получаются толстыми, компьютеры большими. Я не сказал в начале своего доклада, что энергия, выделяющаяся в рассматриваемых нами процессах, может передаваться как по специальным энерговодам, являющимся аналогом наших электрических проводов, так и непосредственно через пространство. Так вот, при передаче её через пространство потери на пару порядков выше даже в том случае, когда идёт речь о расстояниях в десятки метров. Частным случаем этого является то, что корабль-матка и тарелки имеют системы подзарядки аккумуляторов и могут повышать свой энергозапас в процессе движения, а блюдца – только двигатель, работающий исключительно от аккумуляторов, и, соответственно, очень маленькую автономность. Так вот, мы не ограничены в используемых материалах, можем использовать мощные квантовые суперкомпьютеры, занимающие малый объём, и нанотрубки в качестве энерговодов, позволяющие существенно уменьшить габариты конструкций. В перспективе можно выйти даже на что-нибудь вроде летающих мопедов, рассчитанных на одного человека. В атмосфере, естественно. А для заатмосферных полётов – устройства размером с легковой автомобиль. Но это ещё не сейчас, конечно. Сейчас есть смысл попробовать изготовить транспортное средство, предназначенное для доставки грузов на орбиту, полётов на Луну, работ на орбите. Эскизный проект мы уже разработали, теперь дело за изготовлением самого изделия. В этой связи я прошу вас о создании по крайней мере двух научно-исследовательских и проектных институтов, а также опытного производства на базе Ульяновского авиазавода. И их финансировании из бюджета, разумеется. Такие технологии нельзя отдавать частникам.

– Спасибо, Геннадий Яковлевич, институтов мы вам хоть три организуем. Это вообще не вопрос. Готовьте предложения. И производственный участок в Ульяновске построим. А вы, Петров, что можете добавить?

– Я