— А так? — Любимая лишь в очередной раз помотала головой. Врач вскинул на меня взгляд, будто бы советовал готовиться к худшему.

— Юль, постарайся не волноваться, — прошептал я ей в макушку.

И попробовал не думать о плохом. Когда же она, наконец, тихо сказала, что почувствовала боль, я с облегчением выдохнул. Доктор выдал какое-то распоряжение медсестре, а мы, отвлечённые друг другом, пропустили момент, когда он вышел из палаты.

— Ты ногами можешь пошевелить? — спросил я, боясь поверить, что всё обошлось.

— Да, могу.

Посидев с ней немного, я всё не мог заставить себя уйти. Мне требовалось встретиться с врачом и вновь поговорить с ним, чтобы услышать его прогнозы. Потом ещё следовало позвонить Смоленскому и узнать, как продвигалось дело с Олегом. Конечно, лучше стоило бы поехать в участок и встретиться с последним, чтобы посмотреть ему в глаза, но… Я не решался бросить Юлию одну в больнице. И в то же время хотел навестить бабушку, чтобы успокоить её. Она очень сильно переживала за мать своего внука.

Предстояло сделать столько всего, что требовало моего внимания или присутствия, но у меня не было никаких сил. Задумавшись, я сидел возле любимой и не отпускал её руку даже во сне. От препаратов она уснула, её лицо перестало быть мертвенно-бледным и приобрело относительно безмятежный вид, что успокаивало. Впрочем, синяки и разбитая губа постоянно привлекали моё внимание, отчего во мне медленно поднималась волна гнева.

— Хочу увидеть Демида, — сказала Юля, когда следующим днём ей стало немного лучше, чем до этого. Она смотрела на меня с надеждой, а в уголках её глаз блестели слёзы.

Я стоял у окна, пока медсестра меняла ей катетер. Моя одежда была помятой и грязной, поэтому мне стоило отправиться домой, принять душ и немного вздремнуть. В ином случае мой заметно одичавший вид мог напугать Юлию.

Подождав, пока медсестра не вышла, и мы не остались одни в палате, я устало провёл по лицу руками. Мне не хотелось отказывать любимой в просьбе, но я не был уверен в том, что её вид не мог напугать ребёнка. Как-никак, Демид был ещё очень маленьким.

— Дамиан? — позвала Юлия. — С кем ты его оставил? С Людмилой Семёновной?

Повернувшись к ней, я молча посмотрел на неё.

— Я хочу увидеть сына, — твёрдо повторила она, поджав губы и поморщившись.

— Всё ещё болит? — спросил я, подходя к ней и опускаясь на кровать.

Протянув руку, осторожно коснулся её лица, и любимая накрыла мою руку своей.

— Демид сейчас вместе с Алисой. Хочешь, я могу отправить кого-то из дежурящих в коридоре парней домой, и она привезёт его сюда?

Юлия отрицательно покачала головой.

— Думаю, ты должен идти. Тебе нужно немного отдохнуть. Ты выглядишь усталым.

— Не хочу оставлять тебя одну.

— Я не одна. Здесь есть и другие пациенты, медперсонал, охрана. Не думаю, что мне теперь угрожает опасность. Или угрожает? — Она нахмурилась.

— Нет, не угрожает. Олег находится под следствием, но думаю, что скоро тебя начнут доставать его родные. Они могут требовать, чтобы ты забрала своё заявление на него.

— Какое заявление?

Любимая посмотрела на меня с нескрываемым испугом. Её глаза расширились, и она хотела было отодвинуться, но я не позволил. Юля явно ничего не понимала.

«Чёрт. Я сам виноват. Не с того начал. Нужно было сначала её как-нибудь подготовить к этому разговору. А сейчас… Кажется, она все мои слова в штыки примет. И не захочет даже выслушать», — пришло ко мне понимание, вынуждая сокрушённо вздохнуть.

— Следствию нужно, чтобы ты написала заявление на Олега. Он похитил тебя и…

— Ничего не было! — прервала меня она, а потом, подавшись вперёд, ласково уточнила: — Дамиан, ты чего?

Юлия будто бы боялась, что я мог ей не поверить.

— Олег, он что-то сказал тебе? Сделал? — И при этом смотрела так, словно пыталась убедиться в своих словах.

— Нет, он мне ничего не сделал и не сказал. Но я не хочу, чтобы его поступок остался безнаказанным. Если его сейчас не наказать, он не получит урока и будет думать, что всё сошло ему с рук. Потом, если он так легко выйдет, его жертвой может стать другая. Понимаешь? — Я пытался донести до неё мысль и, по всей видимости, мне удалось.

— Меня будут допрашивать?

— Нет, просто возьмут твои показания. Тебе незачем волноваться.

Уже вечером, отоспавшись и приведя себя в порядок, я вернулся в больницу с сыном.

Юлия

Дамиан оказался прав. Полиция взяла лишь мои показания, и на допрос, как я боялась, никто меня не позвал. В больнице время шло очень медленно. Я не знала, когда меня могли отпустить домой. Об Олеге никто не говорил, что было и к лучшему. От подруги я узнала, что Людмиле Семёновной стало плохо, и она тоже находилась в больнице. Всё время, пока я восстанавливалась, Юдин находился рядом, хотя порою и отлучался проведать бабушку.

Как только родителям Олега стало известно, что их единственного ребёнка арестовали, и ему теперь грозил большой срок, моя бывшая свекровь и её муж несколько раз предпринимали попытки поговорить со мной. Они хотели договориться, хотя и во всём, что случилось с их сыном, обвиняли меня. Эти двое обзывались, крыли матом и прорывались в мою палату, но тщетно. Дамиан каждый раз выходил к ним и затыкал их, поэтому вскоре они поняли, что я теперь была не одна. И что манипулировать мной у них не вышло бы. Именно тогда они и начали давить мне на жалость.

Возможно, я простила бы Олега и забрала бы заявление, если не Юдин. Он не хотел, чтобы я так поступила, и не собирался прощать бывшего друга за все его проступки. То, что нам пришлось пережить по его вине, было жёстко. Его же родителям я искренне желала лишь одного. Возможности как-нибудь пережили этот позор.

Однажды ко мне заглянул Захар Муратович. Я тогда была с Дамианом, что пришёл без сына, и мы просто вполголоса разговаривали, мечтая скорее вернуться домой. Я не хотела, чтобы Демид каждый раз пугался, видя мои синяки. Прошло дней пять, но те так пока и не сошли. Впрочем, они уже и не выглядели столь устрашающими, как в самые первые дни.

Появление бывшего начальника удивило меня. Последний раз я с ним виделась где-то месяц назад. Как оказалось, он пришёл не просто так, а чтобы лично извиниться, из-за чего я слегка растерялась. Я ведь ни в чём не винила его. Скорее наоборот, была ему благодарна.

Быть может, сначала я и была на него зла, но лишь потому, что он промолчал. Только вот он ведь не знал всей правды. Это мне уже рассказал Юдин.

Ещё за дни, проведённые мной в больнице, произошёл один случай. После того, как доктор поставил ошибочное заключение и разрешил мне ходить, я на следующий же день решила подняться с постели. Лежать целый день и ничего делать, хотя всё тело и ломило от боли, просто не получалось. Спустив ноги на пол, я упала, не чувствуя их. Мы с Дамианом очень перепугались. Думали, врач оказался-таки прав. Но выяснилось, что всё не так и плохо.