Могучий и ужасный Гудвин… Тьфу, Галиб…

* * *

Война была выиграна. Но это была одна война. А их должно было быть много. Их нужно как-то инициировать, но так, чтобы комар носа… А как это сделать, когда почти все возможности исчерпаны? Он и так перессорился с кем только возможно. А оставшиеся, на всякий случай, сидят тихо, не рискуя его лишний раз обидеть. Как их спровоцировать? Искусственно? Придираясь к случайно сказанным словам и косым взглядам?

Нет, Галиб не может опуститься до образа местного хулигана, который задирает всех и каждого, провоцируя драки, чтобы себя показать и кулачки размять. Ему ведь не на деревенской дискотеке перед девками красоваться…

Нужно что-то придумать. Да, новые драки необходимы. Но для них надо найти свежие, не затертые причины. Какие?

Хорошо бы кто-нибудь на Галиба сам попёр, по собственной инициативе. Только где таких камикадзе взять, после всего что было? Особенно после последней победностной и кровавой войнушки? Никто просто так, без веской на то причины, с Галибом сталкиваться не захочет. Нет желающих на Галиба с блюда смотреть! Тут его образ работает против него. Точнее, против требуемого развития сюжета. Нужен кто-то, кто не испугается славы Галиба.

Кто? Если перебрать по головам?

Силы равные и даже превосходящие мощь армии Галиба имеются. Как им не быть! Но это группировки заслуженные, чуть ли не с тридцатилетним боевым стажем, которые на мелкие провокации не поддаются. Эти пытаются быть над схваткой. Этим есть что терять, потому что у них все схвачено – есть богатые покровители, спонсоры, есть связи и политический вес, есть властные перспективы. Это уже не террористы, это без пяти минут политические движения, претендующие на Президентские и министерские кресла. Конечно, можно атаковать их в лоб. Но славы это не добавит. Тут нужен какой-то ход. Нужен кто-то, кто станет провокатором. Свахой для драки. Только где ж его взять? Если негде взять…

Тупичок. Кто захочет встать между Галибом и всеми уважаемыми людьми, которые в порошок! Нема таких дурачков!

Выход? Нет выхода! Хотя, должен быть. Потому что выход есть всегда. Не может не быть.

Проговорим еще раз…

Нужен человек… Точнее, фигура, которая…

А почему обязательно готовая фигура? Галиб тоже из ничего слеплен. Из того, что было… И вполне себе удачно вписался. Убедительно. Так почему еще что-то, ну или кого-то не замесить! Ведь это очевидно! Всегда лучше иметь подконтрольную фигуру, чем трудно управляемую стороннюю.

Значит, лепим?

Лепим! А из кого? Ведь, в отличие от Галиба, этот герой должен активно действовать. Этот не может с перемотанной рожей, молчком ходить. Второй такой персонаж публика не примет. Два немых на одной сцене – это слишком! Кто может подойти на такую роль? Или, скажем, так: кто сможет руководить подобной фигурой? Потому что просто статиста подобрать не трудно – того, кто будет ходить, говорить, пугать, призывать, миловать, казнить и гримасничать. А где взять того, кто все эти мизансцены сможет продумывать, прописывать и воплощать в жизнь. Это ведь надо быть очень серьезным организатором. И еще без головы, чтобы свою голову в такие жернова засунуть. С головой, но… без головы! Такой вот каламбур. Имеются такие? Нет таких!

Или… есть? Один… Такой… Был… А ведь был! И именно такой, которому всё до… И всё по… И хоть башку в топку, потому что позади…

Ах, как заманчиво! И как рискованно! Но, с другой стороны… А что, разве есть иной выбор? Нет выбора! И похоже, нет альтернативы, потому что один в поле не воин. А если двое?

Если двое – это уже не один! Это уже армия!

Особенно если эти двое не просто двое…

* * *

Разговор был с глазу на глаз.

Хотя один из собеседников в таком формате беседует лишь с главами государств и министрами. Со всеми прочими – в окружении многочисленных референтов, помощников, телохранителей и иных служек. Не может он иначе, не может себе позволить вести светские беседы. Но тут был иной случай. Разговор – приватный, что называется, без протокола и какой-либо фиксации. Не для третьих ушей.

И сам разговор был странный, потому что один собеседник задавал вопросы, а другой отвечал. Один был на «вы», другой на «ты»! Такой вот односторонний диалог.

– Что нового у нашего протеже?

– Пока ничего. Никакой новой информации. Идут активные поставки оружия, отслеживание маршрутов доставки, выявление террористических группировок, мест их дислокации и складов, уничтожение лидеров и среднего командного звена, стравливание кланов, провоцирование кровной мести…

– Удачно?

Потупился Главный Хранитель Тела, желваками заиграл. Судя по всему, удачно.

– Вот аналитическая записка.

Батеньки мои! Да тут целая войнушка идет! Немаленькая. Если судить по числу выбитых боевиков. Иная армия столько не нарубит, даже с учетом ковровых бомбометаний и случайных жертв среди мирного населения.

– Это все он?!

– Возможно, не только он. Там новые фигуры появились, непонятные. Но большая часть точно его.

– Ты уверен? Откуда информация? Из первоисточника?

– Нет, информация вторичная. Прямой связи у нас нет.

Да, это так. Все связи были оборваны, когда он вышел из этого кабинета. Когда захлопнул дверь. И находясь в подчинении «Первого» и исполняя его и только его приказы, он не дает никакой информации ни о себе, ни об Организации, в которой состоит, ни о том, как собирается исполнить порученное дело и какими средствами. Он получает приказ и докладывает о результате! Без промежуточных пунктов!

Что странно. Непривычно. И абсурдно.

Не привык Хозяин этой страны чего-то не знать и не иметь возможности кем-то управлять. Как бы ему хотелось. В этом кабинете посетители трепетали, падали ниц и пресмыкались, даже если продолжали просто сидеть в креслах. Из этого кабинета мгновенно возносились под небеса или обрушивались в тартарары. В зависимости от решений и настроений Хозяина. И это было нормально. Для этой шестой части суши. Здесь всегда казнили и миловали без оглядки на закон. Казнил и миловал – помазанник божий. Ну, или генсек. Или президент. Не суть важно. Хозяин!

Просто раньше все было явней, честней и наглядней, заходил в кабинет обласканный фаворит, а выходил уже никто – холоп безродный. Или не выходил. А через пару дней его голову, насаженную на копье, выставляли на всеобщее народное обозрение. Или брали того всеобщего любимца, который ни сном ни духом, на выходе из кабинета под его белы рученьки и волокли в ближние подвалы, где он сам на себя кропал донос и получал в затылок пулю. А если сильно повезло, переодевался в телогрейку и ехал в дальние края искупать непосильным трудом свои реальные или воображаемые грехи. И там у него был вышестоящим начальником не «Первый», а местный пахан.

Такие метаморфозы.

Нынче, конечно, не так. По форме. А по сути… Как сидел на троне государь император всея Руси и прочих разных земель, так и остался. Восседает на троне, с коего всю страну из конца в конец видать, правит своим разлюбезным народишком, жалует земли и вотчины приближенным, кои людишек казенных в бараний рог крутят, выжимая из них последнюю копеечку, дабы казну Государеву наполнить, но и себя не забыть. На деньги уворованные хоромы строят, кафтаны собольи шьют, златом сундуки наполняют. Покуда не проштрафятся. А как проштрафятся – в одночасье все теряют. Отчего не за страх, а за совесть!