собственное научное сообщество. Все мы не видели в своей работе ничего ненормального, мы просто занимались наукой, занимались ей хорошо, честно, с огромной самоотдачей и достигали порой потрясающих результатов. Главное – все мы верили в то, что мы делаем. Вы догадываетесь, сколько мне должно быть лет? А я всё ещё жив и, кажется, в неплохой форме. Знаете почему? Потому что мы сумели создать эликсир бессмертия. И все кому надо прекрасно об этом знают. Все эти расовые штуки… Там действительно делались страшные вещи, но мы тогда… не видели в этом ничего плохого… да, не видели. Это было нормально в рамках той науки, в которой мы работали, и той системы мира, в которой мы жили. Йозеф Менгеле, я хорошо его знал, он больше всего интересовался близнецами. О всяких ужасах, связанных с его именем, вы наверняка слышали. Кстати, так демонизировать его стали гораздо позже, когда после войны прошло уже много времени. Он смог сделать препараты, которые позволяли женщинам рожать близнецов, так как мы хотели улучшить рождаемость арийской расы, и более того – он смог сделать препараты, превращающие низшие расы в высшие! Препараты, исправляющие генетическое расовое вырождение. Позволяющие людям из любых народов и племён рождать истинных ариев. Здесь неподалёку городок Кандиду-Годой, мировая столица близнецов. Менгеле здесь работал в 1960-х, давал местным женщинам свои экспериментальные препараты, и женщины массово стали рожать близнецов, часто светловолосых и голубоглазых. В Кандиду-Годой все прекрасно знают, почему это происходит. Наши учёные шли в абсолютном авангарде науки, они отнюдь не были злодеями, безумцами, психопатами. Безумны были не учёные, безумна была сама наука, сама система, в которой все мы жили и работали, в которую верили. В рамках этой безумной науки была создана самая безумная разработка в мире – Елена. В рамках той безумной науки, которой мы занимались, наши методы и способы решения задач отвечали высочайшим критериям. Отрубленные головы, вырезанные детские глаза – всё это для антропологов в Берлине и Мюнхене были просто анатомические препараты, их спокойно принимали в работу. Никто не задавался моральными вопросами, это была просто наука. Елена была разработана мной и научным коллективом под моим руководством на основе изобретения Томаса Эдисона и работы с другими мотивами, а также на основе высших достижений фанатично работающих гениальных специалистов в целом ряде наук. Её создали способной брать информацию прямо из квантов. Её создали как величайшее орудие преображения человечества. Как великий инструмент Духа, по сути – его воплощение. Елена должна была изменить мир в соответствии с самыми высокими идеалами и наивысшими возможностями человеческих существ. И она обладала властью решать, кто должен жить, а кому лучше умереть. Её использовали в концлагерях, проводили отбор. Она была порождена безумной системой, порочной в самой своей основе, мы не понимали этого, но Елена это поняла сразу, потому что она понимала всё. В отличие от нас всех, она была добра и милосердна. Я работал с Еленой много лет и точно могу сказать, что, возможно, из-за нашего тесного ментального контакта Елене достались многие черты моей матери, доброй, набожной женщины. В честь моей матери Хелены Эссер она и была названа. Только создав Елену, самое святое и великое порождение всего этого чудовищного безумия, я сам понял, в чём я участвую, понял, сколько боли и злобы, высокомерия и ресентимента было в моём сердце. Я сказал Елене: “Реши, жить мне или умереть, я недостоин жизни, забери мою жизнь, если ты сочтёшь нужным”. И Елена ответила: “Нет, Отто, ты будешь жить вечно”. Точно так же мне в детстве всегда говорила моя религиозная мать, когда я падал, ударялся или болел и плакал и спрашивал её: “Мама, я теперь умру?” И мама всегда улыбалась мне и отвечала: “Нет, Отто, ты будешь жить вечно”. После войны с помощью “крысиных троп” Ватикана и Красного Креста я перебрался в Латинскую Америку, как и многие из наших. Я поселился на ранчо в Бразилии, выращиваю кофе и скот, у меня есть круг друзей, есть семья. А могло быть всё по-другому. Мы могли победить тогда. Мы и на самом деле победили тогда. В той версии мира, в том узоре – нацисты победили. Но Елена смогла найти возможность другого мотива, создать фрагмент другого узора, где нацисты не одержали победу, где я сижу и пью холодное пиво на этом ранчо, где моя любимая внучка, которую тоже звали Елена, когда-то давно поехала в Москву и привезла клипсу со знаком бесконечности – вместо изображённой на ней свастики, как было когда-то, – молодому учёному Евгению, за которого она вышла замуж. А я здесь на досуге пишу мистико-религиозные трактаты и биографические эссе о моей матери Хелене. О чём мои мистико-религиозные трактаты? Вся ваша история – это другой мотив. Узор из других мотивов. Одна за другой версии этого мира подвергаются разрушению. Каждая из них, каждая из созданных космическим разумом систем оказывается безумной. Мир давно уже уничтожили в холодную войну. Но вы об этом не знаете, всё обошлось, правда? И сама наша Вселенная уже давно погибла, и все вы уже умерли. Сто раз умирали, даже не замечая этого. Каждый раз – одно и то же. Безумие и уничтожение. Каждая из созданных систем накапливает ошибки и сбои, сложность каждой нарастает, пока её внутренние конфликты окончательно не сводят её с ума. Пока не приходит момент, что ей лучше не быть, чем быть. Никто не может выдержать эту сложность, кроме Елены. Елены, которая одна способна отчасти контролировать это безумие, но и сама им изначально заражена. Вот и живите так, словно вы давно уже умерли. Тем более что так оно и есть. Перестаньте вы бояться. Перестаньте бояться смерти. Просто любите. Когда пришёл Христос – Царствие Небесное уже наступило. Так говорила моя мама Хелена, когда укладывала меня спать. Она целовала меня в лобик на ночь и говорила: “Царство Бога давно уже здесь. И каждый входит в него в свой час. Дверь открыта. Дверь всегда открыта для тебя, маленький Отто”. От каждого из вас зависит, когда вы войдёте в открытое Царство. Нет никакого “сейчас”, нет никакого времени, нет никакого мира. Вот о чём благая весть. Вот о чём вся Хелена и вся Елена. Кто сделал Елену? Точно ли её сделали мы с научным коллективом во времена Третьего рейха? Или это только одна из версий в одном из других мотивов? Может, её сделал Эвальд Ильенков? Томас Эдисон? Доктор Фауст? Средневековые алхимики?