Они наискосок пересекают футбольную и волейбольную площадки. Небо, затянутое серыми тучами, вот-вот разразится дождем. Мигель заставляет ее делать невозможное. Тьюринг. Как легко и быстро он пошел ко дну. Надо признать, у них было много приятных моментов: когда они ходили в ресторан и он называл ее "любовь моя" и заказывал только ее любимые блюда; когда в первые годы их супружества каждый вечер приносил ей розу; когда в день матери он непременно приносил ей в постель вкусный завтрак, хотя у них тогда еще не было ребенка; когда, лежа в постели, он ночи напролет с жаром рассказывал ей об очередном коде, который ему удалось расшифровать; когда они ходили на вечеринки, и он, делая вид, что ему безразлично, украдкой, с беспокойством, наблюдал, как она танцует; она видела его счастливое лицо, когда Флавия, которой не было тогда и двух лет, пряталась от него за большим кожаным креслом… Стоили ли все эти годы такой жертвы? Быть может, да. Не было ли все напрасно? Возможно, нет. Тем не менее она уже переступила черту, и назад пути нет. Не всегда можно спастись всей семьей; иногда приходится делать это в одиночку, стиснув зубы и закрыв глаза. Или, наоборот, широко раскрыть их, как это сделала ее мать за секунду до того, как выстрелила в себя.

Она чувствует, как горячая струйка вытекает из ее носа, и подносит руку к губам. Пробует на вкус – это кровь Рут останавливается. Теперь понятно, почему она вдруг вспомнила мать. Ее тело узнало обо всем раньше, чем пошла кровь. И тело говорило, что боится этой крови, потому что там, внутри него, что-то произошло: в его клетках поселился рак. Она очень мнительная, но сейчас она права. Сколько ее родственников умерло от рака? Ее мать, дедушка Фернандо, дяди, несколько двоюродных братьев. Это наследственность.

– С вами что-то случилось? – спрашивает солдат, останавливаясь.

Она достает из портфеля носовой платок. Надо бы позвонить врачу из кабинета. Такие звонки не делают с сотовых телефонов. Ей нужно услышать страшную новость сидя.

– Ничего, офицер, – говорит она, стараясь сохранить спокойствие, – просто я только что поняла, что скоро умру. И она вновь трогается с места: стук каблуков, уверенный взгляд. Солдат смотрит ей вслед, не зная, что предпринять. Потом следует за ней.

Гаснет утро. Гаснет день. Гаснет вечер. Гаснет ночь.

А моя жизнь – нет. Я остался в своей оболочке. Это мое благословение. И мое проклятие. Я электрический муравей. Скоро наступит новая реинкарнация… Я задержался в этой стране дольше, чем нужно. В комнате с запахом лекарств. В ожидании новой битвы. Еще более серьезной. Здесь я уже сделал все, что должен был сделать. Я им больше не нужен. Они больше не нужны мне. Несмотря на это, я остаюсь их талисманом. Или пленником…

Возможно, правительство хочет покончить со мной. Я даже знаю это наверняка. Но не могу сказать. Никто не может уничтожить меня.

Слова возникают и снова исчезают в сознании. Они не могут быть произнесены… А я хочу вновь открыть в себе способность думать. Схватить мысль в процессе мышления… И расшифровать ее… Узнать, что скрывается за каждой мысленной ассоциацией… Может быть, другая ассоциация… Как речной поток. Более логично.

Я электрический муравей. Который хочет, но не может умереть. Я хотел остаться. Или кто-то, кто находится внутри меня и знает больше меня, хотел остаться. Я пишу, и мне пишут. Я. К счастью. Есть другие интересные вещи.

Я Эдгар Аллан По… Родился в 1809 году. Хотя не помню своего детства… Говорят, я придумал новый жанр рассказа. И детективного романа. И романа "ужасов". Постарался объяснить с точки зрения рационализма схему построения поэмы. У меня была огромная вера в силу разума. Но моя проза перегружена иррациональным… Я был алкоголиком. Бредил. Возможно, сама мысль – это одна из форм бреда. Возможно, разум – самый большой бред.

В стране поголовно бредящих людей. Царит разум… Это бред – выстраивать мысли в логическом порядке. Среди стольких ответвлений… Найти нужное… Моим главным увлечением была криптология. В 1839 году я писал о важности разгадывания загадок… В особенности – шифрованных секретных текстов. В Филадельфии… Просил читателей "Александр Уикли Мессенджер" присылать мне моноязычные шифрованные тексты, придуманные ими самими. Приходило много… Я разгадывал практически все. И тратил на это меньше времени, чем авторы – на их составление. Я следовал своей интуиции… Возможно, интуиция – это искаженное лицо разума.

Наш мозг способен мыслить даже тогда, когда мы не думаем об этом. Можно думать о невыразимом…

Когда я подчинялся интуиции, я размышлял, даже не зная об этом. И именно поэтому полезно предаваться бреду.

Тьюринг читал немного. Однажды я пригласил его к себе домой… Его удивила моя огромная библиотека. Мои книги на греческом и латыни. На немецком и французском… Он, пораженный, смотрел на меня. Я сказал, что в литературе заключается жизнь. Как говорить об очевидном пространными словами… Как скрыть смысл за частоколом слов… Литература – это код кодов. Я сказал ему. Сидя в своем кресле. Спиной к окну. Где дождь выстукивал свою дробь. Это способ видения мира. Способ повернуться к нему лицом. Окунуться с головой в повседневную битву. Стараться увидеть скрытое… Спрятанное за пеленой реальности… Стараться проникнуть в саму сущность.

Он все смотрел на меня… Восхищенно и недоверчиво… Стоя у одного из стеллажей… Я поднялся, поискал на одной из полок. Протянул ему стопку переплетенных листов. Полное собрание сочинений Эдгара Аллана По. Сказал ему, чтобы он попробовал научиться читать его. Велел прочесть "Золотого жука".

Я сделал вид, что хочу поцеловать его. Мне нравилось играть с ним в эту игру. Посмотреть, как он себя поведет… Это случилось…

Бедный… Когда он ушел. Он все еще был слегка ошеломлен…

Я электрический муравей. Способный харкать кровью. И ничего не видеть с открытыми глазами. Даже Тьюринга. Сидящего в ожидании моих слов. Бедный человек. Он еще не освободился от чар. Лучшее, что произошло в его жизни, – это знакомство со мной. Или худшее. Я научил его делать свою работу. И не спрашивать лишнего. Не вмешиваться. Этим занимаются другие. Подчинение предписано законом. Только один человек может отдавать приказы. Которые не обсуждаются. Я обращался с ним как с равным. Как с другом. Вот так. В чае правды… Он был хорошим подчиненным… А я был… И я есть… Сам по себе он ничего не стоит. Он продолжает принадлежать мне. Хочет, чтобы я помог ему найти путь. Как я обычно делал. Он еще не подозревает. Что на самом деле я помогал ему не видеть этот путь. Помогал сконцентрироваться на том, что находится прямо перед ним. На его рабочем столе.

Для того, чтобы правительство оставалось у власти. Необходимы такие специалисты, как он.

Башни. Развалины замков. Река. Зеленая долина. Тьюринг был очарован рассказом По. Моим рассказом.

На следующее утро он пришел ко мне в кабинет, чтобы обсудить его. Я запомнил то пасмурное утро, когда придумывал шифр из "Золотого жука". Леграну было необходимо раскрыть его для того, чтобы узнать, где зарыл свои сокровища капитан Кидд. Умерший полтора века назад. Код этот прост: