Конечно, сгоряча она крикнула мужу, что оставит малыша, но чем дольше она думала, тем хуже ей становилось.

Как она будет одна растить ребенка? На какие деньги, ведь она сама ни дня не работала и совершенно не приспособлена к другой жизни. Конечно, Максим должен платить ей алименты, но Насте никогда не приходило в голову узнать, какую зарплату получает ее муж и на какую сумму они с малышом могут претендовать каждый месяц. А что, если он откажется им помогать, что ей делать тогда?

Обида на Максима была настолько огромна, что Настя на некоторое время даже совершенно забыла про все неприятности, связанные с исчезновением ее домработницы и прочей чертовщиной, творящейся в доме.

Когда головокружение прекратилось, а тошнота немного прошла, Настя поднялась из кресла и пошла к себе в спальню, надо было собрать вещи и увезти их в городскую квартиру. В ногах у нее улегся Умка, и Настя решила, что собаку она заберет вместе с собой, так ей, по крайней мере, не будет скучно одной в пяти комнатах.

Пока Настя собирала свои вещи, с тоской вспоминая, с какими радостными и счастливыми мыслями она их сюда перевозила, какими иллюзиями она жила и что из всего этого в результате получилось, Максим выскочил из своей комнаты, хлопнул дверью, спустился вниз и вышел из дома.

Через несколько минут Настя услышала шум отъезжающей машины, она подошла к окну: так и есть, Максим куда-то уехал.

Настя села на кровать и расплакалась, уже в который раз за это чудовищно длинное утро.

Раз Максима дома не было, Настя решила пока никуда не уезжать, она неважно себя чувствовала, да и сил на сбор вещей у нее почти не оставалось. Поэтому она прилегла на кровать, включила телевизор и постаралась ни о чем не думать хотя бы некоторое время, чтобы действительно не сойти с ума.

Незаметно для самой себя она уснула, а когда проснулась, рядом с ней сидел Максим и мрачно на нее смотрел.

Настя испугалась от неожиданности и едва не закричала.

– Ты что здесь делаешь? – спросила она с ужасом и села на кровати.

– Ты спала, когда я вернулся, я решил тебя не будить. Ты не хочешь спросить, где я только что был? – И, судя по его тону, ответ на этот вопрос не сулил Насте ничего хорошего.

– Где? – дрожащим голосом спросила Анастасия.

– Я был у Анжелики.

Настя, ожидавшая от мужа чего угодно, но только не этого, очень удивилась, если не сказать больше, она была поражена.

– Но зачем? В чем смысл?

– Я спросил у нее, что стало причиной ухода ее от нас, и знаешь, что она мне ответила?

– Что она сильно напугана после смерти Андрея Викторовича и что я ей нахамила, когда сказала про мужа-гуляку?

– Нет! – Максим смотрел на Настю с жалостью. – Она мне сказала, что ее очень напугало твое неадекватное поведение, что ты разговаривала сама с собой и что Андрей Викторович жив.

– Что? – Настя вскочила на кровати. – Что ты сказал? Как жив? Ты рехнулся? К нам приходил этот, ну, как его… – Она щелкала пальцами в воздухе и никак не могла вспомнить имя полицейского, который приезжал к ним в дом после ДТП. – К нам приходил полицейский, он сказал, что Андрей Викторович разбился в аварии, потом он опрашивал соседей, вроде да, и Анжелика сама рыдала. Что ты сочиняешь?

– Милая, ты серьезно больна! – Муж попытался ее обнять, но Настя увернулась в сторону. – Я предполагал, что ты мне не поверишь, поэтому привез Анжелику к нам, она сейчас сидит в гостиной, внизу. Я так же позвонил Андрею Викторовичу, и он приедет к нам с минуты на минуту. Живой.

– Нет, это невозможно. – Настя хотела встать с кровати, но ноги ее не слушались. – Зачем ты меня так пугаешь?

– Милая, я тебя не пугаю. – В глазах у Максима стояли слезы. – Я подумал и понял, что ты не врала мне, когда рассказывала о Светлане Викторовне и ее муже, ты действительно видела то, чего нет на самом деле. Но я не мог понять, с чем это связано, а когда ты мне вчера вечером сообщила о беременности, я все понял.

– Что ты понял? – У Насти дрожал голос, ей было так страшно, что это невозможно было передать словами.

– Беременность, смена гормонального фона каким-то образом повлияли на твое психическое состояние, и ты стала видеть галлюцинации и жить в мире, которого не существует. Милая, ты не виновата, прости меня, что я тебе не поверил, да еще и наорал на тебя, идиот. Я понял это только после разговора с Анжеликой, ты серьезно больна, и тебе необходимо лечение.

– Ты это придумал, чтобы я избавилась от ребенка? – догадалась Настя. – Ты на все готов, верно?

– Милая… – Максим хотел помочь Насте встать с кровати, но она от него отшатнулась и, покачиваясь, поднялась сама. – Спустись вниз, там сидит Анжелика и, наверное, уже Андрей Викторович. Живой.

– Я тебе не верю. – Настя вышла из спальни и медленно пошла вниз, сердце стучало у нее в горле.

Максим шел за ней следом и молчал.

Настя зашла в гостиную и увидела Анжелику, сидевшую на диване, а рядом с ней в кресле расположился Андрей Викторович, со своей гаденькой улыбочкой и пошлым лицом Андрея Мохнатого.

Анастасия в ужасе вскрикнула, закрыла руками рот и опустилась на последнюю ступеньку лестницы.

– Все будет хорошо! – Максим сел рядом и обнял ее за плечи. – Я найду тебе самых лучших врачей, ты выздоровеешь, и все наладится.

Настя лежала, отвернувшись лицом к стене, она не спала, но глаза у нее были закрыты. Маринка сидела на стуле возле кровати и то и дело тяжело вздыхала.

– Ну поговори же ты со мной, пожалуйста! – Несмотря на свой большой живот, Марина потянулась вперед и дотронулась до плеча подруги. – Ты меня пугаешь, честное слово. Максим меня предупреждал, что после… – Подруга замялась, она не знала, как бы это помягче сказать, старалась подобрать синонимы к слову «аборт», но, кроме «убийство собственного ребенка», на ум ничего не приходило, а такое замещение было еще хуже.

– Максим мне говорил, – снова начала Марина, – что после операции, – она наконец-то сообразила, что можно сказать, – ты совсем ни с кем не разговариваешь и отказываешься есть. И он боится, что если все пойдет как сейчас, то ему придется перевезти тебя в психиатрическое отделение.

– А почему он мне это не говорит? – тихо произнесла Настя, так и не повернувшись к Маринке лицом.

– Ну, наверное, потому, что ты с ним не разговариваешь! – Маринка привстала и дернула Настю за плечо. – Да повернись же ты, наконец!

Настя почувствовала угрызения совести, глубоко беременная подруга приезжала к ней каждый день, а она даже не может себя заставить встретиться с ней глазами. И тогда Настя повернулась и даже села на кровати.

– Ну и как ты? – спросила Марина, хотя ее вытянувшееся лицо говорило само за себя.