— Юля, — он резко дёрнул на себя, и я оказалась в его объятьях, — после того, что между нами было, пора бы уже и по имени называть, — поднял мой подбородок, чтобы посмотреть в глаза.

— И на работе? — придала голосу ехидные нотки.

— И там тоже ты, мы скоро поженимся, так чего ломать комедию перед сотрудниками?

— А может, поживём в гражданском браке?

— Юля… — с нажимом начинает он.

— Марат, — ответила, в упор смотря ему в глаза, — мне нужно время, я уже жила в браке, и воспоминание о нём не столь радужны. Я боюсь повторения, разве это непонятно! — не стала юлить.

— А что было такого в твоём браке, что ты теперь испытываешь страх? — поинтересовался он вкрадчивым голосом, сканируя внимательно эмоции на моём лице.

— Я бы предпочла не обсуждать прошлое… — начала я, но увидела, что он начнёт возмущается, и добавила: — ни с кем, имею я на это право?

— Юль, — нежно коснулся он своими губами моих губ, — ладно, если сейчас не хочешь — не говори, настаивать не буду. Я не знаю, что он сделал такого, что ты изменилась, но хочу, чтобы ты знала: я — не он. Ты можешь доверять мне, — произнес, прижимая меня к себе, словно закрывая от всех невзгод в объятьях. Ну зачем он так! Лучше бы оскорблял! Мне было бы проще сопротивляться, а так во пробуждалась глупая романтическая особа, которая всем сердцем хотела верить ему. — Девочка моя, я не предам тебя, если так тебе нужно, поженимся, когда забеременеешь.

Эти слова меня вернули в реальность, и та слабачка, которая робко подала признаки жизни, враз скончалась!

— А я, кажется, не нуждаюсь в жалости, — отстранилась, скривила губы в подобие улыбки, — и одолжение мне не нужно делать, — процедила, не скрывая презрения. — Неужели вы думаете, что я из-за улётного секса переменю к вам отношение? Вы для меня враг, были им, и останетесь им!

Только хотела вырваться, он резко придавил меня к машине, приподнимая лицо, рукой, и, впившись мне в глаза полным ярости взглядом, ответил, не скрывая злости:

— Я ведь пытаюсь по-хорошему, но ты делаешь всё, чтобы было наоборот. Враг, значит, я для тебя? Хорошо, буду им — почувствуешь разницу! Может, тогда твои мозги встанут на место, и ты начнёшь анализировать, а не упиваться жалостью к себе, и жить в постоянном страхе. Не хочешь быть счастливой? Отлично, будь, по-твоему. Но учти, я буду беспощадно сдирать твои дерьмовые маски одну за другой, и не факт, что тебе при этом не будет больно. Хочешь войны? Ты её получишь! А теперь можешь немного погулять, через час жду тебя в нашей спальне, для чего озвучивать не буду — не маленькая, догадаешься.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну вот, всё встало на свои места. А то меня ваши приступы нежности немного напрягли, думала, что с вами что-то не так, может, заболели. Зато сейчас после нашей «милой» беседы я абсолютно спокойна. Вы как были сволочью беспринципной, так и остались, одно радует — претворяться перестали! — не скрывая ярости, ответила ему.

— Дура ты, Юля, — тяжело вздохнув, осуждающе покачал он головой, отстраняясь и отпуская меня.

— Ну, раз я такая, может, отпустите? Ведь от дур умного потомства не видать? — язвительно произнесла я и сделала шаг в сторону дома.

— Не переживай, я тебя вылечу.

Вот же гад самоуверенный! Вылечит он меня! Ты опоздал, джигит, года так на четыре с лишним — меня мой муж вылечил, раз и навсегда!

Злая была на него, невероятно! А его слова «Когда забеременеешь»… Ты посмотри на него, одолжение сделала!

Сволочь!

Продолжая его костерить на чём свет стоит, заскочила в спальню, взяла телефон, который приобрела, чтобы выходить с девчонками на связь. Спустилась вниз, чтобы отправиться в сад и там без посторонних ушей дозвонится и узнать, как там моя кровиночка — переживала за неё страшно, она же первый раз без меня.

Проходя мимо кабинета, я услышала голоса экономки и джигита. Притормозила, решила узнать, что они затевают. Ведь мы сейчас с ним в состоянии войны, а значит разведать путём прослушки дальнейшие планы противники — не грех. Приблизила ухо к замочной скважине, застыла, обмирая от любопытства.

— Мария Фёдоровна, я внимательно просмотрел вашу «милую» беседу с Юлей, и хочу знать, по какому праву вы позволили разговаривать в таком тоне с моей женой?! — чеканя каждое слово, поинтересовался он.

Женой? Это он о ком?

— Она вам ещё не жена, — не уступала дама.

— Штамп в паспорте — формальность, а Юлю я считаю своей женой, и она тут полноправная хозяйка, и только ей решать, как и что будет в этом доме. Так что вы зря тратили время, жалуясь на неё.

О как! Удивил! Жена, значит. А как же военные действия?

— Мне ясно одно, она вами крутит, как хочет!

— Не забывайтесь, — взревел он и, кажется, долбанул кулаком по столу. Хм, а его помощник говорил, что Калагов не повышает голоса? — Ещё такой финт с вашей стороны, и вы уволены, я не посмотрю на ваши прежние заслуги, — спокойным тоном продолжил он.

— Вы меня из-за этой? Да я вашей семье верой и правдой служу уже двадцать лет!

— Не провоцируйте меня. Не суйте нос в мою личную жизнь. Я никому не позволю отзываться нелестно о моей женщине, а если кто-то вздумает ей вредить…

— Ясно, буду держать свои мысли при себе, просто и меня вы должны понять, после её наглой лжи, что вы её принудили жить…

— Юля не солгала, я её заставил угрозами и шантажом.

— Уж ты ж, — воскликнула женщина, — бедная девочка, как же неловко получилось.

Кажется, у меня скоро появиться сообщник. Я усмехнулась и отправилась в сад. Он за меня заступается — приятно. А вот что сам обижает — злит. С этими мыслями я набрала номер Сони.

— Привет, курортницы, — начала я.

— Привет, беглянка, — послышался звонкий голосок девушки, — докладываю: Алиса спит, всё у нас хорошо. А у тебя как?

— Определение «беглянка» мне не подходит, меня поймали, даже за территорию Москвы выехать не успела, — тяжело вздыхая, призналась в своём поражении.

— Минутку, сейчас на громкую связь включу, а то Люда тут от любопытства сгорает.