— Домчимся, проголодаться не успеешь, — приговаривал Ларс, вглядываясь в неровную дорогу. — Так бы три дня шли, а теперь мигом долетим… Лишь бы заряда хватило. Экономили проволочники электричество-то…

Все еще стояла ночь, но совсем не такая, как привык Яр. Здесь не было бегущих огней, переливающихся вывесок и лазерных цветных вензелей; по освещенным улицам не сновали сиберы и такси, и поздних гуляк не наблюдалось. Пустая тьма царила здесь. Только поверху было разлито тусклое марево — отсветы далекого города, его живой шумной сердцевины.

Яр вспомнил давние уроки, вспомнил накрепко затверженную истину, что вне городов нет и не может быть разумной жизни. Ужаснулся: если здесь такое запустение, то что же будет дальше? Куда они бегут? К чему? Что там, за пределами города? Развалины старых цивилизаций? Тьма и молчащая пустота?..

Черный восьмиколесный мобиль резво мчался по темным глухим улицам, вспарывая мрак острым лучом единственной фары. Красными глазами всматривался Яр в стелющуюся под колеса дорогу, пытаясь угадать, что ждет его в конце пути. Долго всматривался, долго гадал. Потом обреченно вздохнул и полез в сумку, в которую Ларс сложил его вещи. Там он нашел свою старую майку «Райм», плащ «Кортен», похищенный у бывших соседей по дому, нож Гната, завернутый в тряпицу, выключенный «сэй двенадцать» в коробке, прозрачный пузырек с идентификационным чипом внутри, крем для рук и крем для лица, две пачки сладких хлопьев, пакет чипсов и жвачку с мятным вкусом — вот и все, что осталось у него от прошлой жизни.

Открыв пакет с чипсами и покосившись на Ларса, впившегося в руль, Яр украдкой достал комми. Включенное устройство тихонько пискнуло, опознав руку хозяина. Кабина наполнилась голубоватым свечением.

— Выключи, — мгновенно среагировал Ларс.

— Почему?

— Нельзя втягивать других людей в наше дело.

— Почему?

— Это опасно. Для них опасно, и для тебя тоже. Нельзя. Выключи!

Яр с тоской посмотрел на яркий экран, в углу которого насмешливо подмаргивал значок отсутствия сетей.

— Я ни с кем не буду связываться.

— Ты не сможешь, — сказал ему Ларс. — Не сумеешь. Это выше твоих сил. Я знаю, о чем говорю, я много раз выводил таких, как ты, из города. Вы все привязаны к этим штукам, будто эмбрионы к кишкам инкубатора-кювеза. Выключи!

— Он сломан, он не видит сеть!

— Обмануть меня пытаешься?

— Нет, правда. Смотри сам.

— Даже если это и так, все равно выключи. Мы не знаем, на что способны системы коммуникации, зачем зря рисковать.

— Но я просто хотел посмотреть старые записи, — продолжал упрямиться Яр.

— Когда мы выберемся из города, у тебя будет достаточно времени для этого. Выключай, говорю!

Яр неохотно послушался.

Некоторое время они молчали, сердясь друг на друга, слыша только рокот двигателя, видя лишь узкий клин дороги, высеченный из мглы светом фары.

— Что же будет дальше? — тихо спросил Яр. — Там хоть можно жить?

— Там есть другие люди, — так же тихо ответил Ларс. — А значит, жить там можно.

Прошел час, и Яру стало казаться, что меж черных массивов брошенных строений брезжит далекий свет. Он думал, что это обман зрения, шутка уставшего от неестественной тьмы мозга. Но вскоре заметил, как светлая муть потихоньку распадается на отдельные огоньки.

— Что это там? — осторожно спросил он.

— Где? Впереди?

— Да… Вроде бы свет…

— Глазастый, — хмыкнул Ларс. — Подожди немного, скоро мы сделаем небольшую остановку, и я кое-что тебе покажу.

* * *

Порой самые обыденные вещи могут поразить до глубины души, если тому способствует обстановка.

С малого детства ездил Яр на лифтах, перевидал их разных неисчислимое множество и всегда относился к ним довольно равнодушно, как относятся к вещам привычным и понятным. Но этот лифт, глухой и тесный, будто саркофаг, напугал его и ошеломил, разбудив в памяти какие-то древние мистические страхи.

Лифт, который не должен был работать. Лифт, не для людей построенный.

Он обслуживал башню неизвестного предназначения, высокую и тонкую, будто труба транспортной эстакады. Сама башня производила ощущение давно и безнадежно мертвой, мумифицированной: она была темна и гулко тиха внутри. Впечатление это усиливали окружившие ее строения: заброшенные корпуса, похожие на мятые картонные коробки, невысокие разваливающиеся дома, оставленные людьми в незапамятные времена.

Лифт был единственным живым механизмом на многие километры вокруг, и он казался частью какого-то другого мира. Увидеть его — все равно, что глухой одинокой ночью на кладбище заглянуть в лицо разложившемуся покойнику и увидеть его живые глаза, внимательно за вами следящие.

Наверное, Ларс понял, что испытал Яр, когда раздвинулись двери залитого светом лифта. Понял и не осудил его ни за сдавленный крик, ни за порывистое движение прочь.

— Только я знаю секрет этой башни, — сказал он, не двигаясь и давая возможность спутнику отдышаться и прийти в себя. — Это подъемник для обслуживающих сиберов. Человек может открыть дверь, только если введет код. — Ларс кивнул на сенсорную панель, утопленную в глубокой нише. — Мне этот код известен. Мне — и больше никому. Так что наверху мы окажемся в полной безопасности.

Яр вытер испарину со лба. Сказал, неуверенно заглядывая в тесную кабину:

— Гнат говорил, что лифтов надо остерегаться.

— Я не первый год делаю свою работу, — рассудительно проговорил Ларс. — И ты не первый, кто поднимается со мной наверх. Никто и никогда не замечал тут хурбов. Так что не бойся. Там сейчас безопасней всего.

Яр с сомнением посмотрел вверх.

— А если лифт вдруг перестанет работать, как и все здесь вокруг?

— Именно сегодня, в эту самую минуту? Маловероятно.

Яр все еще колебался.

— Мы окажемся в ловушке, если кто-то решит подстеречь нас внизу.

— В округе нет ни одной живой души.

— Откуда тебе знать?

— Я не впервые иду этим маршрутом, — Ларс начал раздражаться.

— Но сколько раз ты проезжал здесь на мобиле? — не собирался сдаваться Яр. — Свет фар заметен издалека, нас могли увидеть, могли услышать, за нами могут сейчас следить.

— Ты становишься параноиком.

— Трудно им не стать, когда начинаешь видеть убийц, которых не замечают другие.

Ларс коротко хмыкнул и направил свет фонаря в глаза Яру. Тот зажмурился, прикрылся ладонью.

— Слушай меня, городской умник, — произнес Ларс. — Если ты скажешь еще одно слово против, если ты однажды опять решишь поспорить, если ты хотя бы на секунду промедлишь с тем, что я прикажу тебе сделать… — Он надвинулся на Яра, ухватил его за грудки, подтянул к своему уродливому лицу, похожему на маску. — Тогда я просто брошу тебя, а сам вернусь в «Серый Кардинал» и закажу в память о тебе самого дерьмового пива… Ты понял это, малыш?