Всадник пришпорил коня и ринулся вперёд.

Перед лицом столь убедительного натиска замешательство джоконцев длилось слишком долго. Всадник пронёсся мимо двух рокнарцев, ехавших впереди, с такой скоростью, что они даже не успели обнажить клинки, — оба уже пошатывались от полученных кровавых ран; затем он обрушился на джоконца, ведшего в поводу Истиного коня. Тот вскрикнул и увернулся, судорожно хватаясь за оружие; с громким свистом тяжёлый меч всадника рассёк туго натянутый повод. Уже освобождённый, жеребец Исты отпрянул.

Серый конь взвился рядом на дыбы. Клинок взлетел, каким-то непостижимым образом переместился в левую руку, не менее умелую, чем правая, блеснул лезвием и нырнул между руками Исты и седлом, к которому они были привязаны. Она едва успела поджать пальцы, прежде чем острый, словно бритва, металл снова рванулся вверх, разрубая путы, и мелькнул у самого лица. Всадник метнул в неё улыбку, столь же остро отточенную, как и его оружие, издал клич и пришпорил скакуна.

С радостным возгласом Иста освободила запястья от ненавистных верёвок и наклонилась вперёд, чтобы подобрать поводья. Охранявший её рокнарец развернул свою лошадь на месте, врезавшись в коня рейны, чуть не выбив из седла её саму, и успел предупредить её движение. Он потянул поводья через голову Истиного коня.

— Пусти, пусти! — крикнула она, колотя его крепко стиснутую руку. Собственные поводья и меч джоконец неловко сжимал в другой руке; сильно свесившись набок, он еле удерживал равновесие. Повинуясь внезапному порыву, Иста вдруг схватила его за рукав и, стараясь удержаться в стременах, изо всех сил потянула. Изумлённый джоконский офицер выпал из седла и рухнул на галечное дно ручья.

Она надеялась, что её жеребец, шагнув по инерции в сторону, наступил на него, но уверенности не было. Ровные мокрые камни были покрыты слоем водорослей, по которым скользили копыта. Конь споткнулся и дёрнулся. Поводья теперь болтались внизу, норовя запутаться между передних ног животного. Иста перегнулась через луку седла, схватила их, потом упустила, снова ухватила и, наконец, поймала; грязный кожаный ремень скользнул между её не менее грязными пальцами, и в первый раз за последние несколько дней рейна обрела контроль над собственными передвижениями. Звенели и скрежетали мечи. Она огляделась.

Один из замыкающих офицеров пытался оттеснить нападающего всадника к остальным, в то время как другой рокнарец подбирался поближе, чтобы ударить с незащищённой стороны. Командующий направил свою лошадь поближе к схватке, но левой рукой, неуклюже сжимавшей меч, он прикрывал правую. Кровь сочилась у него сквозь пальцы, бежала вниз по рукаву, от чего поводья сделались скользкими. Другой джоконский солдат, ехавший позади первой троицы и таким образом избежавший первого натиска, сумел снять с седельных ремней арбалет и взвёл тетиву в яростной поспешности; конь его шёл боком и фыркал. Стрелу солдат сжимал в зубах. Он выплюнул смертельный заряд в ладонь, защёлкнул его в нужном положени, и стал поднимать арбалет, чтобы прицелиться. Мишень двигалась, но расстояние было мало.

У Исты не было оружия… подгоняя коня пятками, на которых не было шпор, она пустила его рысью через ручей. Жеребец перескочил поток и нехотя пошёл лёгким галопом. Иста дёрнула поводья и заставила его протаранить лошадь арбалетчика. Джоконец выругался, когда тетива зазвенела, но стрела ушла в сторону. Он швырнул тяжёлый арбалет в Исту, но та пригнулась, и снаряд пролетел мимо.

Командующий через плечо крикнул стрелку на рокнари:

— Забери женщину! Доставь её князю Сордсо!

Серый всадник, оставив позади на земле двоих истекающих кровью противников, метнулся вперёд; управляя конём одними коленями, он привстал на стременах и занёс меч над головой, готовя сокрушительный удар. Последний несчастный приказ командующего был отсечён вместе с его головой. Иста видела падающее тело, бьющую фонтаном кровь, метнувшуюся в сторону лошадь, ослепительный огонь бьющейся в агонии души, отделённой от своего прибежища, и уловила удивлённую мысль: Теперь ты веришь моим пророчествам?

И даже ещё более изумлённую: Верю ли я?

Сверкающий клинок и серый жеребец, не останавливаясь, понеслись дальше, к арбалетчику, который уже в полном бешенстве натягивал своё оружие. Меч опять скользнул из правой руки в левую, и его остриё устремилось вперёд, словно наконечник копья. Сила удара коня и всадника была огромной и рассчитана точно; меч вошёл в грудь стрелка, прошив кольчугу, протащил тело по крупу лошади и пригвоздив тело к дереву, оказавшемуся позади несчастного. От чудовищного толчка лошадь упала, вскочила и, тяжело дыша, унеслась прочь. На секунду тяжёлый меч вырвало из смертоносной руки хозяина, но он немедленно развернул коня, рванул рукоять и освободил клинок. Мёртвый джоконец сполз на землю, орошая корни дерева кровью.

Иста чуть не потеряла сознание от белого вихря кричащих, обезумевших душ, мечущихся вокруг. Она вцепилась в луку седла, заставила себя сохранить вертикальное положение и открыть глаза, перестав обращать внимание на внутреннее зрение. Реки крови, представшие перед её глазами, казались менее жуткими, чем нежелательные видения. Сколько людей умерло?… Командующий, арбалетчик… ни один из двух замыкающих офицеров тоже не шевелился. Одному всаднику удалось скрыться, но направление его бегства было отмечено следами крови. В устье оврага офицер-переводчик, оставив меч в зелёно-красном месиве, вскарабкался на свободную лошадь. Он, не оглядываясь, понёсся галопом вниз по течению.

Даже не запыхавшись, сжимая в руке меч, с острия которого капала кровь, серый всадник хмуро смотрел некоторое время ему вслед, потом повернулся и задумчиво взглянул на Исту. Он подъехал поближе к ней:

— Миледи, вы в порядке?

— Я… не ранена, — выдохнула она в ответ. Призрачные видения меркли, словно временное ослепление, когда смотришь прямо на солнце.

— Хорошо, — на его лице снова вспыхнула улыбка, на сей раз немного хмельная, — упоение битвой? Его рассудок не подвержен страху, но и разумности в нём тоже было немного. Разумные люди не нападают в одиночку на шестерых отчаянных солдат.

— Мы видели, как вас уводили, — продолжил он. — В поисках вас мы разбили лес на четыре сектора. Я подумал, что вы должны выйти сюда. — Он отвернулся, проверяя, нет ли вокруг каких-нибудь угрожающих движений; удостоверившись в их отсутствии, он довольно прищурился. Всадник вытер клинок полой грязного плаща, поднял его в коротком приветствии и со звонким щелчком спрятал в ножны. — Можно ли узнать имя леди, с которой я имею честь и удовольствие разговаривать?

— Я… — Иста поколебалась. — Сьера ди Аджело, кузина провинкара Баосии.

— Хм, — его брови опустились. — Я Порифорс. — Он повернулся в сторону устья оврага. — Нужно найти моих людей.

Иста разминала руки. Она не решалась коснуться докрасна стёртых запястий, которые кое-где были покрыты коркой, а кое-где кровоточили:

— А мне — моих, я была привязана к этой дурацкой лошади с полуночи прошлой ночи. Без еды и воды, что сначала казалось жестокостью, а теперь — милостью. Если вы хотите довести до конца ваше сегодняшнее героическое поведение, то будьте добры, посторожите это животное и мою стыдливость, пока я пойду искать куст, — она с сомнением оглянулась на овраг. — Или камень, или что-нибудь ещё. Хотя вряд ли моему коню хочется сделать шагов больше, чем мне.