– Пардон, – обрадовался Чистяков новой мысли, которая противоречит Ольгиным заявлениям. – Прокол существует не на старой карте, а на самой копии. Его сделали потом.

– Ну и что же? – возразила Синицкая. – Кто сказал, что это осмысленное нанесение какого-то знака на карту, а не просто случайный дефект? Мог профессор случайно ткнуть иглой в карту?

– И точно попасть в место, которое совпадает с нашими подозрениями? – удивился Игорь. – Слишком много совпадений.

– Знаешь, Игорь, – с жалостью, как на больного, посмотрела Синицкая на Чистякова, – сколько существует случайных попаданий иголкой, например, в глаз? Очень точно и очень случайно. А здесь всего лишь кто-то ткнул в лист бумаги.

– Скучно с тобой, Оля, – вздохнул Игорь. – Такая стройная теория была. Фантазию тебе надо развивать.

– Умственные способности тебе надо развивать, – парировала Синицкая, – а фантазию как раз гасить. Возможно, медикаментозными способами.

Весь этот спор Мостовой наблюдал молча и с большим интересом. Убедившись, что он в основном закончен, Боря хлопнул обеими ладонями по крышке стола.

– Брек! – скомандовал он. – Каждый изложил свое мнение и обосновал. Только стоило ли воздух по комнате гонять? Мы, между прочим, пришли попытаться прочитать пометку профессора на обороте карты. Забыли?

– Заморочила ты мне голову, – пробурчал Чистяков в адрес Ольги, переворачивая страницу.

Мостовой и Синицкая увидели надпись, которую Игорь давно уже обнаружил, но которой до сих пор не уделил должного внимания. Сделана она была уже по ксерокопии карты, но не шариковой ручкой, а чем-то черным, похожим на тушь. Мостовой сразу же послюнявил палец и попробовал осторожно потереть буквы. От влажного пальца они не стирались и не размазывались.

– Гелевая ручка, – сразу же предположила Ольга. – Давайте лучше надписью займемся.

Все трое склонились над бумагой и стали разбирать ужасный почерк профессора, шевеля губами. После долгих споров толкование доверили Ольге. Ее доводы в пользу этого были самыми убедительными. У ученых, как и врачей, привыкших много и быстро писать, одинаково безобразный почерк. Синицкой почерк профессора понять было немного легче, чем другим. Получилось примерно следующее:

«Необходимо добавить в период с середины XIX в. ювск и предвоенное 200 лтр. Также послевоенный период в 2 м. Характерные особенности отличаются, обратить внимание верт. структ. Немного прим., инт., фото. Подумать реструк.».

– Бе-ли-бер-да, – по слогам произнес разочарованный Чистяков.

– Почему же белиберда? – пожала плечами Синицкая. – На мой взгляд, типичные пометки, касающиеся недостатков книги, которые автор увидел после ее издания. То, что он собирался учесть, скажем, при втором издании.

– Вряд ли Воронин, учитывая его возраст и состояние здоровья в последнее время, думал о втором издании, – возразил Чистяков.

– Необязательно он именно так и думал, – поддержал Ольгу Мостовой. – Например, это чисто привычка ученого – сразу фиксировать свои мысли. Творческий подход, так сказать.

– А вот эти непонятные места с сокращениями, как вы их, теоретики, расшифруете? – спросил Чистяков. – Всякие «лтр», «верт», «ювск», а?

– А стоит ли голову ломать, когда общий смысл надписи совершенно понятен? – пожала Ольга плечами.

– Ты хочешь сказать, что здесь, в обычном тексте, зашифрована важная информация? – догадался Мостовой.

– К примеру, – продолжал настаивать Чистяков. – Давайте попробуем переписать текст нормальным, в отличие от ученых и врачей, почерком и проанализировать его. Продиктуй еще раз, Оль, а я запишу.

Синицкая скривила губки, но оставила без последствий выпад по поводу «нормального в отличие от врачей» почерка и стала диктовать. Чистяков, стараясь писать аккуратно и разборчиво, несколько раз останавливал девушку, чтобы она не торопилась. Наконец текст был готов. Игорь подчеркнул несколько мест и приготовился излагать свое видение содержания надписи.

– Смотрите, если опустить непонятные сокращения, то получается, в принципе, связанный по смыслу текст:

«Необходимо добавить в период с середины XIX в. и предвоенное. Также послевоенный период. Характерные особенности отличаются, обратить внимание. Немного прим., инт., фото. Подумать реструк.».

Чистяков победно посмотрел на своих друзей.

– Смысл вполне определенный существует и без тех сокращений, которые я подчеркнул. Профессор пометил себе, что необходимо добавить историческую информацию или данные в освещаемый им в одном из разделов книги период с середины XIX века. А также предвоенное время. Логично? Логично. Воронин писал быстро, пытаясь отразить свои первые впечатления от издания, поэтому текст может быть стилистически не совсем корректно связан. Поэтому он вторым предложением снова добавляет, что также и в послевоенный период. Дальше идет о каких-то характерных особенностях, очевидно, исторического характера, которые, по его мнению, отличаются от существующих либо изложенных. Может быть, его мнение отличается от общепринятого? Так сказать, научный спор. Дальше он себе пометил, что следовало бы и следует в дальнейшем добавить немного «прим» – примечаний, «инт» —возможно, что интервью и «фото» – ясное дело, что фотографий. Ну а «подумать реструк.» – может означать, что он собирался подумать о реструктуризации чего-нибудь, например текста. Может, ему структура текста не понравилась, разочаровался он в ней.

– Тупо, но понятно, – согласилась Синицкая.

– Попрошу без личных выпадов! – потребовал Чистяков.

– Перестаньте, – нахмурился Мостовой. – Ну, допустим. Это ты объяснил. А что ты предлагаешь по поводу тех мест, которые ты подчеркнул. Как ты их объяснишь?

– Как вариант, – задумчиво ответил Игорь. – Прошу сделать скидку, что я об этом думаю всего пять минут: «ювск» – может означать, например, «юго-восточный склон» или «южнее высокой скалы», учитывая, что профессор не альпинист. Дальше – «200 лтр». Это может обозначать, скажем, «левее трещины».

– Или 200 литров, – хихикнула Синицкая.

– …«в 2 м», —продолжил Игорь, проигнорировав шутку, – означает либо конкретно «в двух метрах», либо высота 2 метра. А вот с «верт. структ». Может, так и есть – вертикальная структура. Какая-нибудь глубокая трещина, вертикальный разлом. Если все свести воедино, то получается следующее. Прокол на карте, учитывая масштаб, с точностью до метра места не указывает. Естественно, что возможен определенный разброс. Тем более что профессор мог прокол делать, не находясь в горах, а дома, сидя за столом. Тогда текст – пояснение, уточнение. Примерно в этом месте нужно найти юго-восточный склон или смотреть южнее высокой скалы. Пока звучит неопределенно, но на местности, возможно, это и будет отгадкой. От этого склона или скалы влево возьмем двести метров. Трещина или вертикальный разлом должны начинаться на высоте двух метров. Вот и все.