Вчера, к слову, мне пришлось обрезать прядь волос из-за жвачки, которую кинули мне в голову.

Приятного мало, но я не позволяла себе раскисать у всех на глазах. Стойко терпела и даже пыталась поговорить с Королевой и ее компашкой недоумков, но те все делали недоуменный вид, мол, опять эта Устинова с ума сошла и придумывает невесть что.

Чертовы трусы!

— Идиотка, — разгневанно шиплю, падая на стул рядом с Уткиной. Та на мой выпад издает смешок.

— И чего она к тебе прицепилась?

— Хотела бы я знать, — ворчу, доставая тетрадь и учебник.

Я правда не понимаю, почему Королеву именно сейчас прорвало. Можно было бы подумать, что все из-за Долматова, но он в последнее время даже сидит с ней. Ну или она с ним.

Айдар сдержал свое обещание. Он больше не писал мне сообщений, не отвешивал комплименты и не оказывал знаки внимания. Для него я словно стала пустым местом. Короче говоря, получила, что хотела. Не то чтобы это хоть на шаг меня приблизило к миссии «разлюбить засранца». Кажется, когда мы отдаляемся друг от друга, Айдар становится еще желание. Запретный плод, и все такое.

К счастью, когда начинается урок, Горгулья не замечает мой непрезентабельный вид, поскольку пятна закрывает парта. С нее станется отвесить мне пару саркастических замечаний. Как будто мне недостаточно их на сегодня.

В середине урока мне в голову прилетает скомканная бумажка. Тру затылок и, взяв бумажку с парты, разворачиваю.

«Толстуха» — написано большими буквами на весь лист.

Развернувшись, пытаюсь вычислить засранца, который кинул это гадство, но все заняты написанием лабораторной работы.

— Устинова, в тетради Ершовой есть что-то чего нет в твоей? — звучит недовольный голос Горгульи.

Проклятье, она подумала что я списываю!

— Нет, извините, — качаю головой, разворачиваясь, и чуть ли не носом утыкаюсь в тетрадь.

Через две минуты мне в голову снова прилетает бумажка.

Не обращаю внимание, сильнее стискивая ручку в кулаке.

Надеюсь, химичка заметит этого метателя кем бы он ни был.

Однако в меня летят еще три бумажки, а Наталья Юрьевна ничего не замечает.

Когда еще одна прилетает на мой стол, я, рыкнув, оборачиваюсь, чтобы найти этого гаденыша и на перемене затолкать ему эти чертовы бумажки в глотку.

— Устинова! — гаркает химичка. — Последнее предупреждение!

— Извините, — скрипя зубами, поворачиваюсь, отчетливо слыша смешок.

Еще две бумажки прилетают мне в затылок. Удивительно меткий придурок. И (да неужели!) Горгулья ловит метателя с поличным.

— Смирнов! Что ты собираешься сделать? — приподняв очки, почти ласковым голосом интересуется.

Я немного поворачиваю голову, искоса поглядывая на Смирнова.

— Эм-м, ничего, — трусливо опускает руку, сглатывая.

— Это не похоже на ничего.

— Просто мусор хотел выбросить.

Бессовестный врун.

— Так встань и выкинь, — строго отрезает. Дождавшись пока ученик встанет, она непреклонно добавляет: — И то, что на парту Устиновой накидал тоже, а потом и себя прибери из класса.

— Н-но…

— Если есть время развлекаться, значит — работа сделала, — припечатывает, а я про себя ликую.

Все-таки есть справедливость на свете! Пусть и в таком сомнительном лице как Наталья Юрьевна.

На следующей перемене я подхожу к шкафчику, чтобы переодеться в спортивную форму. Ввожу код, но шкафчик не открывается.

Нахмурившись, ввожу второй раз.

Может, что-то перепутала?

Однако и на третий и на четвертый раз шкафчик не поддается. Дергаю ручку, в надежде что замок просто заел, но бестолку.

Что. За. Черт?

Раздраженно хлопаю ладошкой по шкафчику.

— Помочь? — неожиданно раздается позади.

Повернувшись, вижу Долматова. Он впервые за две недели обратился ко мне.

Надо же, оказывается я не пустое место! Ладно-ладно, я сама просила оставить меня в покое, поэтому к Айдару никаких претензий. Только к женской логике.

— Нет, спасибо, — буркаю, заново вводя код.

Хмыкнув, Долматов направляется дальше по коридору, а я снова ввожу код и дергаю ручку.

Чтоб тебя долбанная железяка!

— Стой, Айдар! — выкрикиваю.

Парень останавливается, поворачивается на пятках и вскидывает бровь, мол, что-то хотела?

— Помоги, пожалуйста, — прошу, усмирив свою гордыню.

Подойдя, Долматов спрашивает код, а потом набирает. Конечно же, дверца не поддается. Он несколько раз с силой дергает ручку, но результат тот же.

Задумчиво потерев подбородок, Айдар спрашивает:

— Ты не меняла код?

Он что, держит меня за идиотку? Если бы я поменяла код, я бы наверняка об этом помнила.

Видимо, все мои мысли отображаются на лице, поэтому Долматов примирительно произносит:

— Может, случайно?

— Нет, — качаю головой. — Утром все было в порядке.

— Тогда кто-то поменял его за тебя, — озвучивает мои домыслы.

Ни имею ни малейшего представления, кто же это может быть! Это сарказм, если что!

— Можем сказать директрисе, она запросит у охраны видео с камер наблюдения, и мы узнаем у кого такое плохое чувство юмора.

Я и без камер знаю кто это. А с того бедолаги, которого подослали поменять код, все равно толку нет. Он ни за что не скажет, что это Королева. Если, конечно, не хочет стать еще одной подушкой для битья.

— Не нужно, — отвергаю это предложение. — Я скажу завхозу, что случайно сменила код и все. Она откроет шкафчик.

— Как скажешь, — пожимает плечами Айдар.

Он оглядывает меня с головы до ног и хмурится, замечая грязные пятна.

Смущаясь, мямлю:

— Я хотела переодеться, и вот…

— У тебя все в порядке? — неожиданно серьезным голосом интересуется.

Я скорее пройдусь по горящим углям, чем стану жаловаться Долматову на его подружку. Нет уж, сама как-нибудь разберусь!

— Да, конечно!

Айдар недоверчиво на меня косится,

словно хочет уличить во лжи, но, вздохнув, натягивает на лицо улыбку и бросает:

— Подожди секунду, я сейчас.

Он зачем-то подходит к своему шкафчику, вводит код и открывает. Копается и, достав какую-то вещь, захлопывает шкафчик. Подойдя, протягивает мне со словами:

— Держи. Штаны, конечно, тебе мои не подойдут, но толстовка вполне.

Наверное, чтобы следовать своему плану, я должна отказаться и унести от Долматова ноги прочь, однако ходить в грязном свитере еще два урока сомнительная перспектива.

Поэтому я беру толстовку и тихо его благодарю, на что парень отмахивается, говоря:

— Пустяки!

— Ладно, тогда я пойду переоденусь, — слабо улыбнувшись, говорю.

Развернувшись, иду в сторону туалета, когда Долматов меня вдруг окликает:

— Полина?

Остановившись, поворачиваюсь и спрашиваю:

—