– Знаешь, любимый, я решила, что мне с тобой не по пути, – заявила Инна, когда, вернувшись с работы, наткнулась на хмурый взгляд. Муж требовал ужина.

– Что значит – ты решила? Это ты своей Таньки наслушалась? – вскинулся Псов. Он не любил Татьяну. – Сколько раз тебе говорить, чтобы ты с ней не трепалась! Вместо того, чтобы зарабатывать копейку, вы лясы точите! Конечно, у этой Таньки мужик зарабатывает столько, сколько тебе в жизнь не заработать, а…

– А тебе? – прервала супруга Инночка.

– Что мне?

– Мне и правда не заработать, потому что я женщина, но ты-то мужик. Вот пойди и заработай. А я буду дома сидеть, тебе варить, стирать, убирать квартиру.

– Поня-ятно, я, значит, должен подыхать на этой работе, чтобы ты от лени жирела? – взвился жених.

– Вообще теперь все это не имеет никакого значения. Я завтра взяла отгул, специально, чтобы собрать твои вещи и распрощаться, – отрубила Аллочка.

Псов оскорбился до глубины души, но все же потребовал постирать ему носки. Инночка только рассмеялась. Неблагодарная не оценила своего счастья и выкинула вещички Псова на лестничную площадку. Потом еще около месяца Назар Альбертович околачивался возле подъезда, умоляя Инну одуматься, но женщина, выставив сожителя, так вольно вздохнула всей грудью, что больше ни за какие коврижки не хотела попадать снова в кабалу. Правда, очень скоро она познакомилась с одним из друзей Татьяниного мужа, и теперь у них все плавно катится к женитьбе.

– С ума сойти, как только я могла терпеть этого захребетника! А теперь… вы понимаете, я ведь люблю Диму! Он такой… Его просто невозможно не любить! Но вы ведь не знаете, Дима – это мой нынешний жених. И представьте, он не разрешает мне работать!

Гутя выслушала откровенную речь Инночки и ткнула сестрицу в бок.

– Вот видишь, какие женихи еще гуляют на свободе! А ты на Псова позарилась.

– Так ты ж сама… – начала было Аллочка, но Инна их перебила:

– Так вы что, тоже невесты Псова?

– Нет, мы не невесты… просто… У Аллочки был какое-то время к нему интерес.

– Это у него ко мне был, – поправила Аллочка и поерзала на стуле, показывая всем видом, что пора и к прическе приступать.

– Скажите, Инна, а когда у вас была эта эпопея с Псовым?

– Когда? – Инночка в задумчивости прикусила расческу. – Так… мы уже с Димкой второй месяц, значит… В начале августа я подала объявление, а потом… где-то в конце августа, в сентябре. Да, точно! Весь сентябрь я с ним мучилась.

– А он не просил у вас взаймы какую-нибудь крупную сумму?

– Он каждое утро просил, нет, не просил, он требовал. И я ему давала. Ну там, на обеды, на газеты, на прочую ерунду. А вот крупных сумм не просил. Да ему и не надо было. Зачем? Он же жил на всем готовом.

– Ну хорошо, а вот вы сказали, что он был… в общем, что у него заскоки случались, что это было?

– Да я так точно не помню… Он вообще какой-то немного непонятный. То ему надо было непременно купить боксерские перчатки. И не просто какие подешевле, а самые дорогие. Я купила, а они потом лежали у нас просто так, он к ним и не прикоснулся. Потом своему знакомому подарил. Я еще обиделась. Или вот тоже, решил разводить американских тараканов. Ну здесь уже я встала горой – не надо мне такой мерзости, и все. Ну… Да много чего, только так сразу и не вспомнишь.

– А какому знакомому он подарил перчатки?

– Да я не знаю, как его фамилия, они с ним вместе где-то работали… Или жили вместе в общежитии… Нет, не помню. Его Сазоном звать. Может, это имя, может, фамилия, Назар не говорил. А живет Сазон в магазине «Чудо», это я точно знаю. Я все время в том магазине затариваюсь, когда домой возвращаюсь. А однажды выхожу с сумками, а навстречу мой Псов бежит. Я обрадовалась, думала, он меня встречать несется, а он мне только буркнул: «Ты долго не задерживайся, я сейчас только к Сазону и обратно». Я и взревела: «Какой Сазон! У меня руки от сумок уже отваливаются! Бери давай пакеты и пошли домой». А он тогда пакеты взял, а мне говорит: «Иди, я сам приду и сумки приволоку, ничего с ними не сделается». Взял пакеты и ушел. А я вдруг обеспокоилась – чего это Псов с сумками неизвестно к кому потащился? Может, у него там зазноба? Я же ничего про него не знаю, а вдруг он преступник или еще хуже – алиментщик?! Короче, я за Назаром отправилась, правда, боялась, что он меня заметит. А он зашел в подъезд, поднялся на второй этаж, позвонил, слышу – открыли. Потом мужской такой голос говорит, чего, мол, так долго, так и помереть можно. Ну я поняла, что никакой зазнобы там нет, и отправилась домой. После, при удобном случае, я спросила: что это за Сазон такой? А Назар мне объяснил, что они вместе… черт, уже не помню, чем они там вместе занимались. Но, короче, сейчас этот его знакомый прикован к постели. Инвалид, вот как.

Гутя еще раз подробно расспросила Инночку о месте жительства Сазона. Очень интересно, когда прикованному к постели необходимы боксерские перчатки. Адрес она записала в маленький блокнот и задала уже совсем последний вопрос:

– А Псов не заставлял вас ничего кусать? Ну, к примеру, сыр, мясо?

– А откуда вы знаете? Вы что, тоже кусали? – заморгала Инночка.

Больше разговора не получилось. В маленький салон залетела стайка молоденьких девиц, которые тут же стали оживленно делиться своими последними новостями.

Гутя слушать не стала, она мотнула головой сестрице, дескать, борись за красоту на голове, и, вежливо попрощавшись, выскользнула за дверь.

Варвара наконец раскрыла веки.

– Фом, ты дома?

Фома был дома. Он решил сразить супругу своей непредсказуемостью и, едва Варя собралась вылезти из-под теплого одеяла, тут же приволок ей в постель кофе.

– Вот, Варюша, я знаю, ты любишь.

Варюша любила чай, в кофе совсем не разбиралась, к тому же пришлось обратно залезать в постель. Но Фома смотрел на нее с таким ожиданием похвалы, что у Варьки не хватило духу отказаться.

– Замечательный вкус, – одобрила она деятельность мужа. – Просто вот так бы всю жизнь, чтобы в постели и с кофе.

Фома окончательно растаял и даже потянулся к щечке любимой, но тут позвонили в дверь, и совершенно неожиданно чашечка с кофе взметнулась вверх. Дело в том, что Матвей, где бы он ни был, непременно стремглав несся в коридор проверить, кто пришел в гости. На звонок у него был стойко выработанный рефлекс. Сейчас котик выскочил из-под одеяла, где блаженно почивал с хозяйкой. Естественно, кофе выплеснулось на белые простыни и кружевной пододеяльник. Само собой, в чашечке хватило кипятка, чтобы выплеснуться и на голое колено Фомы. Супруг взвыл. Варвара понеслась к двери, натягивая халат. На пороге стоял щербатый жених Аллочки и улыбался во весь рот.

– Здрасть. Чего-то вы долго открываете. Еле дозвонился, – снисходительно попенял он, смело продвигаясь на кухню.