– А это важно? – заглатываю, не пережёвывая кашу.

– Если я спросил, ты должна ответить. – он даже не смотрит на меня.

– Ты сейчас задаёшь вопрос мне или бумажке в твоих руках. Чувство такта у тебя абсолютно отсутствует. – дерзко, конечно, но иначе я выгляжу совсем жалко.

– Ты решила показать характер, или препирания уже входят у тебя в привычку? Сколько? – он убирает папку, и думаю это была плохая идея обращать на себя все его внимание.

Поза Спенсера не говорит о позитивном настроении, чем больше я молчу, тем холодней становятся его глаза. Плечи напряжены, стакан, который только что оказался в его пальцах вот-вот лопнет.

– Нисколько. – я встаю из-за стола, задвигаю стул, на котором сидела, убираю тарелку в раковину и выхожу из комнаты. С чего я вообще должна давать ему отчёт? Он даже не пожелал мне доброго утра. Кроме того, если секс обязует меня рассказывать свою подноготную, то мне пора отправляться домой.

Скидываю в чемодан вещи, которые только начали впитывать приятные запахи его дома, заправляю кровать. Затем сажусь на стул и затягиваю на своих ногах кроссовки, которые предварительно выстирала. Спенсер открывает дверь без стука, заходит и садиться на кровать. Молчание затягивается, я чувствую, как он буравит взглядом мою спину, ему нужен ответ во что бы то не было.

– Это показуха со сборами, ответ на мой вопрос? – он, как всегда, спокоен, а мне если честно не верится, что после таких выкрутасов в постели он может быть таким паинькой.

– Видимо да. – отвечаю я ему, встаю и беру свой чемодан за ручку. Мужская рука ложиться поверх моей и резко дёргает за несчастную поклажу вместе со мной. Запнувшись ногой, я падаю прямо поперёк его ног, он резко перехватывает моё тело, удерживает локтевой частью мою спину, второй рукой снимает растянутые спортивные штаны. Только не это.

– Я не хочу тебе говорить, – он растирает мои ягодицы, ласковыми движениями, мучительно долго исследует покрывшуюся мурашками голую кожу моей попки.

Резкий поток воздуха и я получаю хлёсткий удар по мягкой живой ткани, едва вскрикнув получаю второй кадр, но теперь отчаянно дёргаюсь, когда он снова гладит мою кожу.

– Лорена, я не привык к дурацким допросам. Я тебе поясню. Ты вчера дала согласие быть моей. Все что меня интересует, должно быть мне известно. Меня бесит, когда ты начинаешь мне перечить и вилять хвостом как заяц, стирающий свои следы. Это не раздражает, скорей будит во мне зверя. Иначе я мог бы оставить все на потом, – он сжимает и разжимает мою ягодицу, я опускаю голову ещё ниже, задыхаюсь от этих манипуляций. Дурацкое возбуждение, флюиды, которые он посылает мне – убивают. – Сколько мужчин у тебя было до меня?

– Никого. После того как меня изнасиловали. НИ-КО-ГО. – ору я во все горло, – это не справедливо, спрашивать меня об этом. Ты знаешь все обо мне, я о тебе ни капельки. Ты не обещаешь мне ничего, а я черт возьми девушка. И ты должен понимать, что не одна из нас не спит просто так в надежде, что завтра ты отправишься за порог и мы больше не увидимся. Понятно? Все мы мечтаем об отношениях, даже с таким придурком как ты. Вот что делает с нами секс. – хватка ослабевает, я скатываюсь с его колен, натягиваю штаны и отползаю в сторону. – А вы делаете из нас шлюх, рассуждая что ты моя, но у нас ничего нет. Потом перекидываетесь на другую, пока мы оттираемся от ваших прикосновений. – отбрасываю свои волосы назад, чтобы видеть его надменное лицо, – Тебе какая разница сколько их было? Легче станет от этого? Мне нет. Потому что не один из тех, кто пытался со мной встречаться, не вызывал во мне эти гребенные мурашки, не целовал меня так что пальчики на ногах подгибались, никто. Поэтому иди ты на хер, мистер Уолли. Ты, твои шлепки и наручники.

Хватаю чемодан и упрямо тащу его прямо по коридору, собираю в нескольких местах ковёр, поправит ничего страшного. Моя задница немного горит, но ещё больше пылает между ног. Этот чёртов животный магнетизм профессора и эти холодные глаза.

Открываю дверь и меня оглушает жуткий вой сигнализации, да и насрать. Это раздражает я как истукан, меня нет не для кого. Вечно все меня игнорируют, вьют верёвки потому, что им удобно. И каждый раз я наступаю на одно и то же больное место, проглатываю эту горькую пилюлю и живу с этим. Может хватит? Если этот дебил хочет, меня напугать, изнасиловать, убить? Кто заметит? Моя мама? Сомневаюсь. Папаша уже давно развеян где-то в Миссури. Руби сумасшедшая подружка наверняка будет со мной разговаривать в своём воображении. А Спенсер ему вообще плевать на всех. Есть его вопросы, и ты подавай ему ответы.

Сумка цепляется уголком за задержатель на ступени, я дёргаю так что она немного рвётся. Сигнализация резко замолкает, поэтому пыхчу, но упорно дорываю края. Неловкое движение и я падаю прям на задницу с ручкой в руках вместо сумки.

– Да что за черт, – кричу я. Отшвыриваю от себя тканевую ручку, когда к моим ногам прилетает упаковка тампонов, которые я недавно купила.

– Мне нравятся страстные девушки. Особенно перед женскими днями вы становитесь кровожадными. – он протягивает мне ладонь, вторую прячет за спину, – Мисс Фолс, позвольте вам помочь?

Я смотрю сначала на его протянутую руку, затем в красивые глаза, робко протягиваю ладонь, он хватает меня и резко дёргает на себя.

– Ещё один такой концерт и я заставлю тебя глотать мой член до рвоты, пока ты не будешь синяя. – он сжимает мой затылок и притягивает к своему лицу, мои локоны падают мне на глаза. Я смотрю сквозь них в самые затуманенные и прекрасные глаза в мире, он приоткрывает губы и впивается в мой рот. Мои волосы, намотанные на кулак, зубы, впившиеся практически до крови в мои губы, этот чёртов воздух, который он поглощает вместе с моей душой. Я молю его не останавливаться цепляюсь за плечи, прижимаюсь так тесно, чтобы охладиться от его ледяной ауры. Язык проникает в мой рот и по-хозяйски исследует свою территорию. Доминирует надо мной своей властной натурой. Крепкие мужские пальцы сжимает мою талию и приподнимают выше головы над собой, он делает это медленно, и у меня захватывает дух. Когда он аккуратно меня отпускает я не могу восстановить свой рассудок, зажмуриваю глаза и облизываю его вкус на своих губах.

– Ты уйдёшь отсюда только через Твой труп. – отпинывает мою сумку и за руку ведёт назад в дом. – Тебе все равно больше это не понадобится.

– Через мой? – переспрашиваю его, мне кажется это безумно романтичным то, как он меня остановил. Я готова прыгать около него как у рождественской ёлки и хлопать в ладони.

– От меня ты живой не уйдёшь. Мне проще тебя убить, чем отдать кому-то другому. – я открываю рот, чтобы задать вопрос, ведь получается мы вместе. – Прекращай, я не хочу продолжать эту тему. Все что я думал уже, сказал. Дальше будет ложь и новая ссора.

Он усаживает меня на диван в гостиной, садится передо мной на корточки, берет мои пальцы в свои крепкие ладони и рассматривает их. Он так сосредоточен, очерчивает кутикулу моих ногтей, проводит по костяшкам.

– Моего отца застрелили в одной из многочисленных уличных разборок. Он просто пошёл в аптеку мне за лекарствами. Обычный мирный житель жестокого района, вынужденный выйти из своего дома вечером. Я тогда заболел вроде ангиной. Я помню только момент, когда моя мама открыла дверь и он упал прямо на пороге, из пакета к моим ногам покатились бутылки. Остальная картина показалась мне моим детским воображением, паркет пропитался его кровью на долгие годы, пока мы его не заменили. – он закрывает глаза и хмурится. – Он был преподавателем в университете, и его все уважали. Одна маленькая ошибка стоила ему жизни.