Я встаю со своего места, сажусь перед ним на колени, Спенсер облокачивается спиной в диван, укладывает меня на свою грудь и опирает подбородок в макушку. Снова эта звенящая тишина, повисшая, между нами.

– Мой отец был для меня самым лучшим. Он развёлся с мамой, когда я была совсем маленькой. Но никогда меня не бросал. Я помню, как он меня водил есть мороженное в "Пинки", что на углу Риверс, посыпал шоколадной стружкой и персиковым джемом. А потом, – я закусываю губы, – потом он сошёлся с женщиной сын которой напал на меня в ту ночь. У меня официально появился сводный брат старше меня почти на пять лет. Мы не дружили и не общались… Я думала, после случившегося он оставит её…Фил Нейтман, "Щип"…Был одним из тех, кто совершил со мной… – я не могу закончить предложение, голос срывается на последнем слове. – Они украли у меня отца. И мои воспоминания.

Спенсер гладит меня по плечам, обнимает поперёк груди и переплетает наши пальцы.

– Я очень часто выезжаю не только по работе. В ста километрах от нас находится клиника для инвалидов, которые не могут ухаживать за собой. У моей матери случился инсульт, когда мне было двадцать три, я не мог оказать ей должно ухода. Она умоляла меня отправить её туда. С каждым днём её состояние все хуже… – он тяжело сглатывает.

Странная у нас с ним судьба, вроде похожая, но в то же время разная. Мне жаль, что с ним все так случилось. Жизнь вообще не справедливая штука, она соткана из боли и слез. Мы рождаемся с громким криком о помощи и рыдаем, пока нас не пригреют. И всю жизнь преодолеваем какие-то препятствия, в надежде о днях, когда все встанет на свои места.

– Моя мама считает, что нужно было сделать аборт. Я её балласт, ребёнок не давший возможность раскрыться её талантливой натуре. По-моему, это мой пятый отчим и все они самые настоящие уроды. Порой я задаю себе вопрос, не приёмная ли я… – он убирает несколько прядей с моей шеи, целует в плечо. – Так странно, что ты появился тогда в университете. Кажется Сандерс вёл себя как настоящая скотина именно в этот день. – я полу оборачиваюсь, чтобы посмотреть в его глаза.

В них проскальзывает нечто необъяснимое, он мгновенно щетинится, я снова зашла за его ограждение. Рамки или препятствия, которые он выставил. Я хочу спросить у него ещё больше, но отворачиваюсь и встаю на ноги, отряхиваю невидимые следы пыли на своих штанах.

– Я не хочу, чтобы ты больше ходила в этом. – он тоже встаёт, подходит к маленькому столику, берет свой телефон и что-то ищет.

– Мне комфортно, в том, что выбрала я для себя. Ты против? – я приподнимаю подбородок, снова вызывая его на нашу тропу войны.

– Я против. Приведи себя в порядок, сегодня у нас есть планы на вечер. – он набирает чей-то номер и выходит из гостиной.

Ну все что ещё он должен был мне сказать? Наверно должна быть благодарной, что вообще поделился. Ведь мог и отпустить, то, что он меня остановил должно что-то значить. А я хотела, чтобы он меня возвратил! В глубине души, мне необходимо было подтверждение каких-либо романтических привязанностей ко мне. Чтобы меня не использовали как шлюху, по любой своей прихоти. Дали намёк на какое-то чувство или надежду, что все возможно. Останавливаюсь напротив окна, Спенсер стоит на улице и разговаривает по телефону. Его поза мне, кажется, совершенной, мужественной и невероятно сексуальной. То, как он опирается плечом об машину, одна его стопа стоит на перекрёст с другой, рука спрятана глубоко в кармане лёгких брюк. Он меня обнял, пока рассказывал о себе, я чувствовала его душу. Это было так проникновенно и правильно. Он делился со мной сокровенным, как и я с ним.

* * *

Я не хожу по таким шикарным магазинам, они не похожи на те в которых я обычно одеваюсь. Софиты ослепляют, отражают своими лучами сдержанный тон привилегированного бутика. Здесь есть все от чего девчонки сошли бы с ума. Я несмело прикасаюсь к дорогой ткани, висящих на вешалках вещей. Средний класс не позволит себе такую роскошь. Даже на ощупь она другая. Нижнее белье словно соткано из паутины паука настолько нежное и тонкое, оттенки самые разнообразные. Открыв рот, я блуждаю за девушкой продавцом, которая прикладывает к моему телу вещи. Я сомневаюсь, что все это мне необходимо. Оборачиваюсь на Спенсера, который отпивает кофе из фарфоровой кружки. Девушки рассказывают ему о новинках, расплёскивают своё обаяние, но он никак на это не реагирует. Его взгляд постоянно следит за моим передвижением по магазину. Я чувствую себя зверьком, загнанным в угол, под дулом пистолета. Куда бы я не повернула везде он. Так ли это на самом деле? Может я начинаю попадаться в его ловушку? Сети, умело расставленные настоящим охотником. И захочу ли я пасть перед ним признавать в нем лидера?

Меня отводят в примерочную, весь гардероб состоит из платьев, туфель, шикарного белья и приспособлений для волос. Девушка стоит за моей спиной с профессиональным видом, застёгивает на мне одежду. Ловкими движениями собирает мои волосы на затылке в замысловатую причёску. Одна прядь выбивается, свисая длинным локоном ниже подбородка. Я и не заметила, как они отросли. В отражении не я, другая девушка. Глубокий цвет моих темных волос, оттеняет блеском, глаза широко распахнуты, губы приоткрыты. Оборачиваюсь полу боком, тонкую талию обтягивает платье словно вторая кожа. Черный цвет, делает меня ещё стройней чем прежде, а длинна как нельзя открывает мои ноги.

До этого момента, для меня эта часть моего тела не представляла ничего существенного, её основная функция была передвигаться. А теперь я похожа на искусительницу, девушку с обложки, которая искусно владеет своим телом. Шторка отодвигается, меня выпускают для того, чтобы мужчина оценил их труды. Удобные туфли на высоком каблуке, усыпанные, я надеюсь россыпью поддельных камней. Делаю несколько шагов навстречу Спенсеру. Он потирает свой подбородок, пальцем показывает мне покрутишься. Блеск его хищных глаз скользит по мне, проникает внутрь. Молчание немного раздражает, но он такой есть. Без ложной скромности я уверенна что воспроизвела на него впечатление.

– Тебе нравится? – спрашивает он меня, и показывает подойти ближе, я делаю как он хочет.

На немного подгибающихся ногах, становлюсь к нему практически вплотную. Являюсь только его объектом внимания, мужская ладонь прослеживает дорожку от моих рёбер, опускается к бедру и замирает в районе коленей. Я задерживаю дыхание, когда он не останавливается и смело проталкивает руку между моих сомкнутых коленей и двигается вверх. Смущённо смотрю на продавцов, которые немедленно разбегаются кто куда.

– Ты такая же трусиха? – Улыбка Спенсера, сокрушительна. Я так редко вижу, как он это делает, становится невыносимо жарко.

– Я ведь все ещё здесь. – Набираюсь смелости, пока его рука все ещё между моих бёдер, наклоняюсь к его уху. – Вы улыбаетесь мистер Уолли. – облизываю губы, едва касаясь его кожи. – И я вас не боюсь.

Я начинаю разгибаться, Спенсер хватает меня свободной рукой за затылок и притягивает для поцелуя. Мы не закрываем глаза, пока наши губы жадно задыхаются в страсти. Посасываю его язык, и прикусываю. Неизвестно откуда взявшаяся смелость, кружит мою голову. Я хочу быть достойной его, такой же наполненной и умиротворённой. Он делает меня разнузданной и развратной, похотливой сукой только для него.