Девушка потерянно огляделась: не забыла ли чего, а потом чертыхнулась, торопливо выпалила:

– Я сейчас! – после чего снова выбежала на лестничную площадку и позвонила в дверь соседней квартиры. Минуты через две в ответ на строгий вопрос в традиционном ключе: «Кто там?» ответила: – Это Ника, бабушка Зинаида.

Только тогда дверь раскрылась на длину цепочки, и сухонькая старушенция в круглых очках придирчиво оглядела юную соседку и осведомилась:

– Ника, деточка, случилось чего? На тебе лица нет.

– Все в порядке, Зинаида Васильевна, но меня срочно в командировку отправляют, а мама с Викушкой в больнице. Вы не могли бы цветочки ближе к выходным полить? Я ключики, как обычно, оставлю.

– А что у маленькой? – с ходу уточнила любопытная бабулька.

И Ника услышала, как кто-то особо нетерпеливый из альсоров за ее спиной заскрипел зубами. Но перебивать соседку или грубить было бы ошибочной политикой, гарантировавшей кровную обиду и неизбежное увядание домашних насаждений.

– Предположительно, грипп.

Дверь квартиры Зинаиды Васильевны резко захлопнулась. В крохотную щель между косяком послышалось торопливое:

– Ты, Никуся, ключики у меня под ковриком-то оставь, я потом заберу. Не волнуйся за цветы, езжай. А твоим дай бог здоровьица.

– И вам, бабушка Зинаида, спасибо!

Вероника спрятала запасные ключи под плетеным из разноцветных тряпочек ковриком соседки и вернулась к себе. Она была абсолютно уверена, Зинаида Васильевна не покажется на площадке еще с полчаса. Ибо принимает перед лицом близкой заразы экстренные профилактические меры: глотает иммуностимуляторы, капает в нос сок лука, надевает маску и вешает на грудь мешочек с толченым чесноком.

После тяжелейшего гриппа, перенесенного три года назад, когда беспечно решившую поболеть на ногах и нажившую себе осложнения бабушку едва вытащили с того света врачи, баба Зина страшно боялась заболеть вновь. В общем и целом забота старушки о здоровье была вполне адекватной, но при столкновении с прямой угрозой заражения вела она себя комично. Впрочем, сейчас подобный страх был на руку Нике. Объяснять что-либо насчет родных, врать в глаза насчет командировки у девушки уже не было ни сил, ни желания.

Вот теперь действительно было пора, и оттягивать неизбежное не имело смысла.

– Давай вещи, – приказал Пепел.

Невидимый альсор решительно потянул сумку с плеча. Ника заторможенно наблюдала, как ее вещи повисают в воздухе, а потом почувствовала, как ее руки решительно сжали. Правую горячая, словно у него была температура, ладонь Искры, левую прохладные, как вода, узкие пальцы Глеану, обе ладони Эльсора – не жаркие, не холодные, просто теплые, но почему-то очень тяжелые, опустились на плечи Вероники Соколовой.

Проникновенный голос шепнул на ушко:

– Пойдем!

Руки неумолимо потянули за собой и подтолкнули.

Отправляться в неизвестность было страшно. Ника невольно зажмурилась, шагнула и резко распахнула глаза, когда изменилось освещение. Вернее, темнота поселилась за веками. Неужели получилось?! Она действительно смогла уйти из своего мира! Сделать то, что никто, кроме фантазеров-писателей и многочисленной братии читателей, не считал осуществимым. Если бы еще ее не загоняли на эту дорогу, как дикую зверушку в клетку, а так… радоваться новому не очень получалось. Но Ника пообещала себе попробовать. В конце концов, жизнь не кончилась, просто начинается другой ее этап. А значит, не стоит встречать его с кислой миной.

В темноте не было видно ничего, но по-прежнему чувствовалось присутствие трех мужчин и странная, какая-то очень гладкая после ворса ковра поверхность под ногами. И еще присутствовало неприятное ощущение давящей массы над головой. «Может, давление поменялось?» – мелькнула мысль прежде, чем Ника спросила у почему-то до сих пор не произнесших ни слова спутников:

– Мы уже на Альрахане?

– Нет. – Голос Пепла донесся сзади, теплое дыхание щекотнуло шею, сухие губы ненароком (ведь ненароком же?) скользнули по коже. Ника вздрогнула. Нет, неприятным касание не было, только очень неожиданным.

– Это Фистораш, не слишком веселое местечко, лоана, – пояснил Лед, пока Инзор доставал светящийся кристалл – артефакт света из кармана.

Тот засиял неярким голубым светом, и Ника поняла, что стоит вместе с тремя мужчинами в каком-то высоком тоннеле очень странной текстуры. Но не тоннель волновал ее сейчас, куда важнее было другое: она снова видела альраханцев. Видела, ощущала, обоняла, они были такой же частью реальности, как и тоннель, по чьим стенам струились замершие навеки багряные ручейки-вкрапления неведомого минерала. Реальности чужой, незнакомой, завораживающей в своей чуждой красоте и да, почти страшной. По-настоящему бояться, когда рядом находились трое альсоров, не получалось.

Если верить тому, что Ника сама писала в книгах, а теперь-то уж не верить было бы абсурдно, эти мужчины умели постоять и за себя, и за тех, кто находится под их защитой. Они обещали доставить ее в Альрахан, значит, приведут и позаботятся. Даже если это всего лишь долг перед миром или обещание, данное Владычице. Она полезна как Видящая, значит, ее будут беречь. Обида заскреблась с новой силой и была безжалостно отодвинута жаждой познания.

– Здесь тепло, – констатировала девушка, приложила руку к стене и удивленно отметила: – И камень теплый.

– Камень-плоть, он всегда такой, даже если снаружи дикий холод. Потому здесь и живут… – Искра запнулся, не желая продолжать просветительскую беседу о фауне и флоре, способную напугать Видящую.

Они не должны были оказаться столь глубоко в толще Рандарских каверн. В прошлый раз альсоры вышли с Террона почти у поверхности. Почему в этот раз все получилось иначе, стоило отправиться из другой комнаты, альсор объяснить не мог даже себе. Возможно, их увлекла в глубины спутница, прежде никогда не уходившая за пределы мира, а возможно, дело было в ином времени суток или четном числе уходящих. В переходах между мирами было столько странных закономерностей, что над их расчетами столетиями бились исследователи, собравшие куда более богатый, нежели Инзор, материал.

– А глаза в этом камне тоже обычное дело? – уточнила Ника, глядя наверх, куда запрокинула голову, чтобы разглядеть подробности интересного уголка.

Прямо над ними в покатом потолке моргал, медленно подергиваясь белесой пленкой, здоровенный, с хороший арбуз, зеленый глаз. Вытянутый по-кошачьи зрачок его сузился от света в недовольное веретено. Все-таки не каждый день сюда забредали варвары с яркими светильниками.

– Каменный червь безобиден, – спокойно объяснил Инзор. – И встречается только в глубинах Рандарских каверн на Фистораше, выше ему холодно.

– У меня такое впечатление, что ты много чего недоговариваешь, например того, что безобиден здесь только он, – несколько напряженно попыталась прояснить ситуацию туристка поневоле.