Пишите письма!

Еще одной стороной деятельности секретных служб являлась перлюстрация писем.

«После убийства царя — освободителя состоялось высочайшее повеление императора Александра III, данное министру внутренних дел особым указом, о разрешении ему, в целях высшей государственной охраны, вскрывать частную корреспонденцию помимо порядка, установленного судебными уставами.

Так как почта и телеграф были подчинены министру внутренних дел, то на центральной станции в Петербурге и была организована перлюстрация некоторой корреспонденции, или, как говорила публика — черный кабинет.

До самой революции 1917 года перлюстрацией ведал один и тот же чиновник, состарившийся на своем деле и дошедший до чина действительного статского советника. Его знали лишь министр, директор департамента полиции и очень немногие близкие им лица.

В последние годы бывало так. Как только назначался новый министр внутренних дел, в тот же день к нему являлся старичок, действительный статский советник Мардариев, и, представившись, подавал министру с таинственным видом большой, с тремя печатями, пакет с надписью "совершенно секретно", прося вскрыть.

Министр вскрывал. То был высочайший указ Александра III на право перлюстрации. Происходил краткий обмен мыслей. Чиновник почтительно просил вновь запечатать пакет.

Министр вкладывал указ в тот же пакет, запечатывал поданным ему чиновником сургучом и печатью и возвращал старичку. Старичок почтительно раскланивался и тихо удалялся. Он продолжал хранить пакет в глубочайшей тайне до нового министра, к которому являлся с той же процедурой. Так дожил он до революции.

В черном кабинете письма вскрывались по адресам или по наружным признакам, а частью на ощупь, как, например, письма, присланные из‑за границы с нелегальной литературой.

Скопированные, а некоторые в подлинном виде, письма отсылались министру внутренних дел, где часть их поступала в его личное распоряжение, как, например, письма сановников и лиц, окружающих государя, часть же передавалась в департамент полиции. Там ведал перлюстрацией специализировавшийся на том особый чиновник.

Письма участников революционного движения подвергались действиям различных кислот в целях проявления секретного текста, расшифровывались, копировались и отсылались местным розыскным органам для выяснения и дальнейших по ним мероприятий. Данные перлюстрации служили только для розыска, как добытые "негласным путем", и использованию на дознаниях не подвергались».

(Ггнерал Спиридович).

Итак, подводим итог. Вот три кита, на которых стояла деятельность охранных отделений.

«Агентурные сведения, данные наружного наблюдения и перлюстрация являлись тремя главными источниками осведомления политической полиции. После обысков и арестов сведе129ния эти пополнялись их результатами и показаниями арестованных. Путем сопоставления всех этих данных, путем дополнительных установок и выяснений воспроизводилась полная картина работы отдельных революционных деятелей и их организаций.

Этой работой в отделении занимались мы, офицеры, бывшие там на ролях следователей и производившие расследования в порядке охраны, без участия прокурорского надзора, которые и разрешались административным порядком. Дела, по которым можно было приступить к формальным дознаниям, передавались в губернское жандармское управление со всеми арестованными».

(Генерал Спиридович).

В работе охранных отделений конкурировали два метода. Первый — брать подпольные группы под наблюдение, высвечивать их полностью, а потом уже грести всех. Другой — действовать по принципу: вышел на серьезного революционера — вяжи его! Первоначально обычно действовали по первому варианту. Как только группа достаточно «освещалась», ее ликвидировали — как, к примеру, случилось с I съездом РСДРП. Однако с ростом терроризма начальство требовало «решительных мер», и пришлось работать по второму сценарию.

Российская спецслужба имела великолепную агентурную базу но вот следствие вести они так и не научились. Кстати, эта особенность перешла по наследству к ВЧК — ОГПУ. Не все знают, что в создании ВЧК принимали активное участие работники охранных отделений.

Именно возобладавший «хватательный метод» привел к тому, что борьба с терроризмом порой смотрится как театр абсурда. Одних берут, а назавтра приходят другие — и так без конца.

Тем временем количество охранных отделений росло. Там, где не имелось самих отделений, стали возникать их филиалы — розыскные пункты, которые со временем разрастались в новые отделения. К 1916 году охранных отделений было пятнадцать. Как отделения, так и пункты не подчинялись местному жандармскому начальству, они зависели только от Департамента полиции.

Правда, не все работали, как Зубатов. Вот что рассказывает Спиридович о своем вступлении в должность начальника Киевского охранного отделения:

«На своей квартире предшественник передал мне две увесистых кипы записок департамента полиции с копиями перлюстрированных писем. Перевязав кипы веревкой, я увез их себе в гостиницу. Начав разбираться, я увидел, что бумаги те были не читаны, а если и читаны, то исполнения по ним не делалось никакого. Между тем, в письмах был ценнейший материал по эсерам».

Отношение местных жандармских начальников к образующимся на подведомственной им территории охранным отделениям было не слишком хорошим. Мало того, что это были люди, которые им не подчинялись. Влияние этих самых начальников падало, так как появлялась новая сила, которая отодвигала их в сторону. Тем более, в охранке становилось все больше штатских. Так что порой местные жандармы откровенно ставили охранным отделениям палки в колеса.

Зубатов был не только замечательным сыскарем. Одновременно он прилагал огромные усилия, чтобы направить растущее и становящееся опасным рабочее движение в мирное русло. Только вот выходило из этого.

Полицейский социализм.

В новом веке рабочее движение продолжало расти. Работники охранного отделения прекрасно видели, что происходит. Особенно настораживало изменение социального состава заключенных, идущих по политическим статьям. Если до 1896 года большинство были интеллигентами, то теперь преобладали рабочие. (Подчеркиваю — не те, кого административно высылали после забастовок, а именно осужденные).

Знаковым событием стала знаменитая Обуховская оборона, когда 7 мая 1901 года забастовка вылилась в баррикадный бой. То, что рабочие с булыжниками и арматурой стояли против вооруженных войск, вызвало оторопь. Стало ясно, что дело уже далеко зашло.

«Между тем рабочее движение было в то время на перепутье, и от правительства в значительной степени зависело дать ему то или иное направление. Рабочие являлись той силой, к которой жадно тянулись революционные организации и особенно социал — демократические. Социал — демократы старались уже тогда завладеть пролетариатом и направить его не только на борьбу с существующим политическим строем, но и против всего социального уклада жизни. Социальная революция и диктатура пролетариата уже были провозглашены тогда конечною целью борьбы. Конечно, все это казалось бреднями. Увы!