и резко выскочил на совершенно пустую улочку, которую использовали доставщики продуктов в расположенный наверху супермаркет.

Роман все еще не верил, что ему удалось оторваться от слежки, осмотрелся, но никаких подозрительных машин не заметил. Он повернулся к Ульрике.

— Я думаю, наша поездка закончилась. Мне все это не нравится.

— А ничего. Сейчас поднимемся в номер, выпьем вина, и все забудется.

— Да нет. Я совсем о другом. Мы улетаем.

— Что значит улетаем? Мы вечером встречаемся с Симоном.

— Ни с кем уже не встречаемся. Все стало слишком опасным. Я говорю, что мы немедленно летим в Берлин.

— Подожди, а Симон?

— Извини, Ульрике, надо позвонить Симону и сказать, что мы улетаем. Ну как по-другому?

— Некрасиво так. Некрасиво. Я знаю Симона — он будет ужасно расстроен.

— Извини.

— Я боюсь, что мы его подставим, он наверняка продолжит искать нам пленки.

Она отвернулась, расстроенная, от Романа и замолкла обиженно.

Глава 38

Рейс Цюрих — Берлин

Роман и адвокат сидели в креслах самолета «Люфтганзы», следующего в Берлин. Они молчали. По проходу между креслами шла стюардесса, толкая перед собой столик с едой и напитками. В «Люфтганзе» кормят хорошо, и друзья, немного успокоившись после приключений, решили пообедать.

Роман заказал горячий сэндвич с лососем и баночку икры. Адвокат ограничилась бокалом сухого вина.

— Хотите и вы что-нибудь выпить? — стюардесса мягко притронулась к плечу Романа.

— Разумеется.

— Что вам — вино, водку?

— Рюмку холодной водки, если есть.

— Окей, — улыбнулась стюардесса, достала из столика небольшую стопку и молниеносным движением плеснула туда прозрачную жидкость.

Роман откинулся в кресле, выпил залпом рюмку.

— Эй, да ты алкоголик, — посмотрела на Романа Ульрике.

— Нет. Хочешь, я расскажу тебе, как нужно пить водку в самолете?

Роман отщипнул кусочек сэндвича.

Адвокат с интересом наблюдала за приготовлениями.

— Смотри — пить надо быстро, закусывать легко.

Ульрике засмеялась, а Роман выпил еще одну рюмку и медленно съел кусочек сэндвича. Затем взял салфетку, просушил губы и сказал:

— Слушай, мы выползли из такого переплета!

— А себя не жалко? Потеряли время, потеряли деньги. Стояли уже рядом с архивами.

— Ты, видимо, так и не поняла, где мы стояли. Пока меня допрашивали наши добрые британцы, я уже обо всем успел подумать. Конечно, мне очень хочется добраться до архивов. Но, видно, не судьба.

Роман откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Глава 39

Симон в опасности

Симон шел по городу, за спиной у него висел небольшой рюкзак, который он то и дело ощупывал руками, словно проверяя, на месте ли тот.

Он не оглядывался, сосредоточенно рассматривал витрины магазинов, прохожих, которые шли ему навстречу. Около небольшого газетного киоска он остановился, посмотрел на витрину, заклеенную рекламами местных газетенок. Затем наклонился в окошко к продавцу.

— Марки почтовые у вас есть?

Продавец открыто улыбнулся и хлопнул ладонями по прилавку.

— Конечно. У нас все есть. Вам сколько марок?

— Точно не скажу, мне нужно отправить бандероль в Германию.

— Купите на всякий случай на полтора франка — этого должно хватить.

Симон быстро снял рюкзачок, достал кошелек и протянул продавцу монеты. Тот улыбнулся и оторвал от большой пачки несколько почтовых марок.

— Сами наклеите?

— А вы можете это сделать? Отправите это по назначению?

— Вообще-то, почта через дорогу, но если вы спешите, я могу по дороге домой сбросить бандероль в их почтовый ящик. Мне не сложно, — продавец продолжал все так же добродушно улыбаться.

Симон достал из того же рюкзачка бандероль, наклеил на нее марки, протянул ее продавцу.

— Спасибо вам большое.

Он надел рюкзачок на спину и с довольным выражением на лице двинулся дальше по улице. Пройдя несколько десятков метров, Симон оглянулся и увидел двух высоких парней, которых он заприметил, еще когда покупал марки.

— Ну дебилы, — пробормотал он тихо и ускорил шаг. На самом углу он резко свернул у светофора, который как раз горел ярким зеленым светом. Но он не решился перейти улицу и остановился на самом краю тротуара. В это время двое парней оказались практически у него за спиной. Свет светофора поменялся, автомашины пришли в движение. Симон все еще стоял. Один из парней сделал широкий шаг и сильным резким ударом локтя в спину толкнул Симона на проезжую часть. Тот не смог удержаться на ногах и упал прямо под колеса большого легкового автомобиля, который как раз набирал скорость.

Глава 40

17 августа 1993 года. Микропленка

По улице имени 17 июля двигалась группа молодых неонацистов, громко крича какие-то лозунги. В этот день нацисты всегда выходили на демонстрацию памяти Гесса. 17 августа 1987 года, по официальной версии, Рудольф Гесс покончил жизнь самоубийством в тюрьме Шпандау. Нацисты считали, что его убили, и отмечали это событие чествованием своего, как они считали, героя.

В первых двух рядах шли парни в одинаковых серых двубортных костюмах. За ними, уже не соблюдая правильность рядов и что-то скандируя, двигались остальные. В руках они несли портреты Гесса с надписями на лентах: «Гесс — герой». Череда машин выстроилась вокруг площади, оцепленной полицией, водители терпеливо ждали, пока колонна демонстрантов пройдет мимо.

В темно-красном «Опеле», который стоял первым у въезда на площадь со стороны Энтластунгштрассе, сидел Роман и с интересом вслушивался в выкрики демонстрантов.

«Гесс убит! Гесс убит!» — скандировали они.

К машине Романа подошел полицейский из оцепления и знаком попросил опустить стекло.

— Вы стоите неудачно, — сказал полицейский негромко, — отъезжайте в сторону, вон туда, на стоянку, и ждите там. — Он показал на небольшую площадку, куда уже отъехали несколько автомашин.

— А что так? Почему бы вам нацистов