Когда они наконец-то вышли из парка, для чего им пришлось пройти к другому выходу, поскольку Харли боялась, что Бойд Монро может запросто их увидеть из окна своего номера в «Ритце», она заявила, что теперь собирается подняться на Эмпайр-Стейт-Билдинг.

—Да это же просто смешно, — сказал Дункан. — Всем известно, что из Всемирного торгового центра вид на город гораздо лучше.

— Ну и пусть, — заупрямилась Харли. — Мне, например, нравятся старые здания, а Эмпайр-Стейт-Билдинг был известен, когда Торгового центра с его ужасными башнями еще и в помине не было. Могу поспорить, что ты никогда не поднимался на самый верх.

— Естественно, нет. Мне такое и в голову не приходило. — Он побоялся признаться, что и внутри-то здания никогда не бывал, поскольку Харли могла посчитать это непростительным упущением с его стороны.

Однако, когда они поднялись на Эмпайр-Стейт-Билдинг, у Дункана захватило дух от открывшейся панорамы. Было около четырех часов дня, и весь Манхэттен, освещенный ярким солнцем, лежал перед ними как на ладони. Дункан испытывал странный душевный подъем и ощущение опьяняющей свободы. Он не подозревал, что еще способен так искренне радоваться жизни. Харли удалось сделать настоящее чудо.

— Я знаю, что это звучит странно, — она подтолкнула его плечом, — но Нью-Йорк мне кажется родным городом. У меня такое чувство, словно я наконец-то вернулась домой, словно я всегда жила здесь. Мосс Харт написал в автобиографии, что для того, чтобы жить в этом городе, нужно быть дерзким мечтателем. У меня тоже были мечты, самые невероятные. Мне кажется, что они ко мне возвращаются. Нью-Йорк меня вдохновляет. Разве можно остаться равнодушной, глядя на этот город?

«Не на город, — подумал Дункан, посмотрев на ее счастливое лицо, — а на тебя».

— Так, я хочу вернуться сюда после выступления в клубе и посмотреть на ночной Нью-Йорк, — решительно заявила Харли.

— Хорошо, — он кивнул. — Этот день весь принадлежит тебе. Пожалуйста, распоряжайся временем, как тебе угодно.

— А в полночь ты меня отвезешь Бойду, — упавшим голосом сказала Харли.

— Как договаривались.

— Знаешь, на кого ты похож? На голодного бульдога, который мертвой хваткой вцепился в кость.

— Большое спасибо, — Дункан искренне обрадовался такому комплименту. — Это самая приятная похвала в мой адрес.

Харли недоуменно на него уставилась.

— Ты это серьезно?

— Да. Все считают, что я безвольный слюнтяй и у меня до сих пор в голове гуляет ветер. Ты первая, кто хоть как-то оценил мои способности.

— Тебя считают ветреником?

— Это я только выгляжу таким несерьезным, — Дункан широко улыбнулся.

— Парень, мне кажется, что ты себя абсолютно не знаешь.

Раздавшийся телефонный звонок спас Дункана, который после слов Харли пришел в страшное замешательство. Облегченно выдохнув и поблагодарив Бога, он достал сотовый телефон и ответил:

— Да, Эмма, я тебя слушаю.

— В графике мирового турне Джейн Миллер, — начала докладывать его помощница, — было три изменения: первые два касались полетов в Париж и Сидней, а вот в Каире, представь себе, выступление первоначально вообще не планировалось.

— Не может быть! — Дункан изумленно посмотрел на Харли. Прикрыв рукой трубку, он у нее спросил: — Первоначально Каира не было среди городов, в которых проходили твои концерты, правильно?

Харли испуганно посмотрела на Дункана.

— Бойд включил Каир в наше турне за два дня до вылета из Лос-Анджелеса. А почему ты об этом спрашиваешь?

Дункан вернулся к разговору с Эммой.

— Что-нибудь еще?

— Пока это все, что я узнала. До встречи.

Дункан убрал телефон в карман и задумчиво принялся рассматривать город, залитый солнечным светом. Ясно, что Бойд использовал турне Харли в своих личных целях. Но в каких? Чем он занимается? Представляют ли его темные делишки какую-нибудь угрозу для Харли? Размышляя над этим, он спросил:

— Может, пойдем?

— Да, нам пора, — она взглянула на часы. — Мне бы хотелось посмотреть на Чайнатаун. А после у нас еще останется время, чтобы поужинать в известной «Радуге» перед моим выступлением в клубе.

— Ни в какой ресторан мы не пойдем, — решительно заявил Дункан. — Во всяком случае, не сейчас, когда тебе так дорого время.

— Но я слышала, что там просто замечательно.

— Да, это действительно чудесное место. Но в Нью-Йорке можно найти не просто шикарный ресторан, а уникальный, единственный в своем роде. Если ты хочешь попасть в самое что ни на есть потрясающее заведение, то тогда тебе надо заглянуть в «Гудис».

— «Гудис»?

— А ты про такой не слышала?

— Подожди минутку, — Харли потерла пальцем наморщенный лоб. — Название мне кажется знакомым.

— Наверняка ты о нем слышала. Это одно из самых известных заведений в Нью-Йорке, где можно по-настоящему развлечься, и, заметь, не нарушая закона. Это дансинг в стиле ретро. Там все напоминает пятидесятые годы: обстановка, вкуснейший молочный коктейль и самая лучшая музыка. Подумай, Харли, ты услышишь классиков рок-н-ролла. Что скажешь?

На ее по-детски пухлых губках заиграла кокетливая улыбка, и она стала такой обольстительной, что Дункан едва совладал со своими чувствами.

— Это можно понимать как просьбу, или ты все еще продолжаешь мною командовать?

— Это твой день, разве я могу тебе что-либо навязывать?

— Хорошо, в ресторан мы не пойдем.

— Отлично! — проговорил Дункан. — Раз мы пойдем веселиться в «Гудис», то поход в Чайнатаун тоже откладывается.

— Черта с два! — возмутилась Харли. — Еще нет и пяти. У нас полно времени…

— Наоборот, времени у нас в обрез. Нам надо пройтись по магазинам и кое-что купить.

Часом позже они вошли в двери клуба, щеголяя своими нарядами. На Дункане была рубашка, расцветкой напоминающая шкуру леопарда, и широкие коричневые брюки, а на Харли — шелковое бирюзовое платье от Диора, которое плотно обтягивало ее грудь и от талии расширялось книзу пышными фалдами. Выбрав такую одежду, Дункан и Харли отдали дань моде середины пятидесятых годов. Через красную дверь они прошли в фойе, пол которого был выложен красным и белым кафелем. Хотя было шесть часов вечера, зал оказался заполненным на три четверти. Народ веселился, словно наступил уик-энд.

Вдоль стен вытянулись ряды кабинок с мягкими сиденьями. Напротив входа находилась эстрада, которая сейчас пустовала. В центре зала сверкала отполированным полом огромная танцевальная площадка. Все свободное пространство между кабинками и танцплощадкой занимали столы и стулья. Из скрытых, мощных динамиков лился блюз в исполнении Эдди Кочрана.

От избытка чувств и в порыве благодарности Харли дотронулась до плеча Дункана.