— Ну-у-у, если ты так думаешь, то мне кажется, что… Подожди минутку! Вспомнил: я всегда мечтал о счастье. А разве ты об этом не мечтаешь?

— Да, но…

Не дослушав ее, Дункан продолжил свою мысль:

— Мы оба любим рок-музыку; наши вкусы совпадают и в отношении одежды. Ведь тебе нравятся черные кожаные куртки, разве нет?

Она удивленно спросила, откуда он это знает, но Дункан вновь перебил ее, не дав ей сказать и двух слов.

— У меня есть свои источники информации. Кроме того, тебе нравятся старомодные карусели, итальянская кухня, чизбургеры, шоколадные коктейли, танцевальные клубы — все то же, что и мне.

— Ты к чему клонишь?

Дункан встретился с ней взглядом и почувствовал, что волнуется. Собравшись с духом, он произнес:

— Что бы ты ни говорила, но мы с тобой родственные души.

— Даже если и так, ты ведь в любом случае отвезешь меня сегодня Бойду, — удрученно произнесла Харли, но в ее голосе слышалась слабая надежда на то, что он передумал.

— Да.

— Другого ответа я и не ждала, — она вновь отвела глаза.

— Пора нам что-нибудь заказать, — сказал Дункан.

Харли, пробежав глазами по меню, внезапно его захлопнула и отложила в сторону.

— У меня пропал аппетит.

Ее лицо было очень бледным, и на нем особенно четко проступили очаровательные веснушки. Нервно постукивая пальцами по твердой обложке меню, она откинулась на спинку стула.

—Тебе обязательно надо что-нибудь поесть, иначе к полуночи у тебя совсем не останется сил, — мягко сказал Дункан.

— Меня немного мутит.

— Ты нервничаешь перед выступлением в клубе?

— Да.

— Представляю, как тебе должно быть страшно, — кивнул Дункан. — Ты будешь петь новые песни перед совершенно незнакомой публикой. Тебе придется выступать в новом амплуа, а имиджем Джейн Миллер ты, к сожалению, воспользоваться не сможешь.

— Да, — ответила Харли, разглядывая рисунок на пластиковом столе.

— Однако раз ты отважилась сбежать от Бойда и от Джейн Миллер, то тебе нечего бояться. Поверь мне, у тебя было гораздо больше причин для того, чтобы нервничать той ночью, когда ты одна в поздний час очутилась на улицах огромного города, — успокаивал ее Дункан.

Она посмотрела ему в глаза.

— Ты в этом уверен?

— Я это знаю. Вот увидишь, сегодня в «Сюрреалистик Пиллоу» у тебя все пройдет отлично. После выступления ты будешь смеяться над своими страхами. Ты, прежде всего, артистка. Что такое сцена — не мне тебе объяснять. Ты знаешь, как надо держаться на эстраде, как завести аудиторию, какой реакции можно от нее ожидать. А когда ты удрала из «Ритца», ты абсолютно не знала, чем закончится твоя отчаянная проделка.

— Да, — мрачно кивнула Харли

— Вот видишь, получается, что в тот вечер в твоей судьбе было больше неизвестного и опасного, чем сейчас. А раз так, то тебе надо подкрепиться.

Поначалу, услышав столь неожиданный вывод, она удивленно захлопала ресницами, а затем рассмеялась. У нее был приятный грудной смех, от которого у Дункана сладко защемило сердце.

— Ты добрый человек, Дункан.

Дункан от смущения покраснел. Он молил Бога, чтобы Харли этого не заметила. Уткнувшись в меню, он сказал:

— Лично я советую заказать чизбургер, а на десерт банановое мороженое с орехами.

Харли с трудом осилила половинку чизбургера, но выпила почти весь молочный коктейль из шоколадного мороженого. Однако этого оказалось достаточно, чтобы в ее глазах засверкала решимость, и она вновь обрела боевой дух.

— Останемся здесь или пойдем в какое-нибудь другое место? — спросил Дункан после того, как с десертом было покончено.

— Извини, ничего не получится, — ответила Харли. — Мне надо попасть в отель, чтобы переодеться, и заодно я хочу подумать, какие песни включить в свое выступление.

— Хочешь подготовить речь?

— Нет! — возмущенно воскликнула Харли. Сидевшие за соседними столиками начали бросать на них любопытные взгляды. Харли вспыхнула и поспешила сказать: — Конечно же, я тебе благодарна за предложение, но мне действительно надо побыть одной. Мы встретимся уже в клубе после моего выступления, договорились?

Дункану такой план совсем не понравился.

— С моей, профессиональной, точки зрения перед выходом на сцену рядом с тобой должен находиться кто-нибудь, кто смог бы поддержать тебя в трудную минуту.

— Еще раз спасибо, Дункан, это очень мило с твоей стороны, но я вынуждена отказаться. Когда я сбежала от Бойда, то думала, что все это затеяла просто ради того, чтобы устроить себе каникулы и хорошенько отдохнуть. Но теперь-то я понимаю, что на самом деле я хотела совсем другого: мне нужно было убедиться в своих собственных силах. Я не знала и до сих пор еще не знаю — смогу ли я прожить сама, без чьей-либо помощи в этом мире.

Дункану, конечно, было жаль расставаться с Харли на несколько часов, и он опять попытался было возразить, но она его опередила:

— Я надеюсь получить ответ на этот вопрос сегодня вечером. Мне бы хотелось сделать это без посторонней помощи, даже если ее предлагает такой галантный и благородный кавалер, как ты.

— Ты меня принимаешь за кого-то другого, — покачал головой Дункан. — Столько всего хорошего обо мне еще никто не говорил, — ему даже стало неловко. — Ну хорошо, если ты хочешь нести свой крест в гордом одиночестве, то не буду тебе мешать.

Два часа спустя Дункан, сильно нервничая, занял место за столиком в «Сюрреалистик Пиллоу». Только что закончил свое выступление дуэт, неплохо исполнивший несколько блюзовых песен, и теперь весь зал дружно аплодировал музыкантам, покидающим сцену. Дункану было противно от того, что его руки предательски дрожали, а ладони стали потными. В зале было тепло, можно сказать, даже жарко, но его кожа покрылась мурашками. Он с удивлением подумал, что никогда раньше так не нервничал.

Неужели он разволновался из-за выступления Харли, которую знает всего пару дней? Одним словом, с ним творилось что-то неладное.

Сверкая в лучах юпитеров лысиной, на сцену поднялся Мэйнард Кип, владелец клуба. Он подошел к одному-единственному микрофону, стоявшему в центре сцены, и низким, хорошо поставленным голосом обратился к посетителям клуба:

— Леди и джентльмены, — от его звучного голоса в зале завибрировал воздух. — Сейчас я хочу вам представить мисс Харли Смит.

Зал поприветствовал аплодисментами Харли, появившуюся на сцене. На ней была ярко-красная майка-топ, поверх нее — темно-красная легкая блузка с поясом, черные джинсы обтягивали ее стройные ноги. Харли распустила ремень гитары так, чтобы она висела на уровне бедер. Она выглядела взволнованной, но держалась уверенно. Дункану почему-то захотелось вскочить и незаметно выскользнуть из клуба.