Они стали подниматься по мраморной лестнице.

— Мы приехали сюда около пяти утра. Нам позвонила девушка из охраны, некая мисс Эйвери. Ее послали на улицу, потому что связь и охранные системы не работали. Они управляются через компьютер, а без электричества все вышло из строя.

— Техника — вещь ненадежная.

— Да, но…

— А карманного компьютера у вас нет?

— Нет, сэр.

— Ну и хорошо. Бумага и ручка никогда не подведут. Можете высечь это на моем надгробии.

— Хорошо, сэр. Когда нет электричества, музей защищают только замки на входных дверях. Начальник ночной охраны, мистер Тоби Коэн, велел охранникам разойтись по залам музея и ловить каждый звук. Они поддерживали связь с помощью автономных раций, работающих от батареек. Но слышали только приглушенный взрыв, от которого тряхнуло первый этаж, после чего погасло освещение. А больше никаких звуков не было.

— Звучит довольно странно. Это мой клинический диагноз. Но действительность гораздо причудливее вымысла. То, что придумывают писатели, и в подметки не годится реальным событиям. Вы не находите, сэр?

— Согласен с вами, сэр. Приехав, мы первым делом окружили дом, чтобы блокировать грабителей. Потом проверили все залы и удостоверились, что ничего не пропало. Правда, в подвале мы обнаружили разбитое окно, но следов — никаких. Был также взорван щиток с предохранителями, поэтому музей обесточился. Но странная штука — взрыв произошел внутри запертого металлического шкафа.

— Загадка запертой комнаты? Пожалуй, ради этого стоило подняться ни свет ни заря. Что-нибудь еще?

— В среду компьютер музея взломал хакер и вывел из строя систему видеонаблюдения. Похоже на обычное хулиганство, но не исключено, что это как-то связано с сегодняшними событиями.

— Ох уж эти мне компьютеры.

— Мы также обнаружили, что было похищено, сэр…

Полуденное солнце золотило воду Сены, по берегам которой теснились старинные здания из желтого камня с плоскими темно-серыми крышами. Бизо доедал уже вторую булочку с шоколадной глазурью, когда, свернув на рю Израиль, подошел к узкому прямоугольному зданию «Общества Малевича». Стряхнув с пиджака крошки и остатки шоколада, он нажал на кнопку звонка, оставив на ней жирный след.

Дверь открыла пышногрудая секретарша.

«Я бы не отказался здесь поработать», — подумал Бизо, переступая порог.

— Языческие идолы, какая чушь, — с раздражением произнесла Делакло, выслушав Бизо.

Тревожно взглянув на нее, он отвел глаза и стал изучать живописный беспорядок кабинета.

— Вы хотите сказать, что не…

— Нет, месье Бизо, вы меня не так поняли. Я уверена, что ваша догадка верна. Все выглядит вполне логично. Меня просто бесит людская необразованность. Почему невежды так ненавидят просвещенных? Нет ничего отвратительней воинствующего невежества. Мысль, что эти ханжи способны уничтожить…

— Мы этого не допустим, мадам… муазель. Если вы нам поможете, мы этих ханжей окоротим.

Делакло наклонилась над столом, покусывая кончик ручки. Все ящики и папки в ее кабинете были снабжены этикетками с аккуратными надписями, сделанными от руки. Однако сам кабинет был завален бумагами до такой степени, что казалось, в этих папках нет никакой необходимости.

— Нам нужна отправная точка, мадемуазель Делакло. И мне кажется, она где-то здесь. Теперь у нас есть мотив преступления. Высказав свою позицию, воры, таким образом, дали нам ниточку, за которую можно ухватиться. Похоже, мы имеем дело с агрессивными религиозными фанатиками. Под агрессией я подразумеваю не кровопролитие, а стремление к разрушению и преднамеренному нарушению закона. Короче, это фанатики, изощренные и ловкие. Все было проделано безукоризненно.

Делакло предложила Бизо сигарету и закурила сама.

— Они оставили послание, но кому? Мы не делали никаких заявлений для прессы. Кто знает об этом послании, кроме нас с вами и здешних сотрудников?

— Вероятно, они надеялись на огласку.

— Очень может быть. Но мы им такой возможности не предоставим. Как вы думаете, они уничтожат картину?

— Не уверен. Мне кажется, это не в их интересах. Это все равно что сжечь портфель, набитый купюрами по сто евро. Мы обычно не принимаем всерьез угрозы уничтожить картины, за которые требуют выкуп. Какие могут быть еще варианты? Первое. Они просто спрячут картину. Второе. Повесят у себя дома. И наконец, третье. Продадут. Учитывая мотив преступления, второй вариант отпадает. Остаются первый и третий. Есть признаки, что ее пытаются продать?

Делакло вспомнила о лондонские торгах, на которых только что побывала.

— Нет. Я думала о такой возможности, но… нет.

— Мы… я предполагаю, что это скорее политическая или религиозная акция, чем преступление с целью наживы или по необходимости. Легально они ее продать не смогут, разве что какому-нибудь не слишком щепетильному коллекционеру, который не будет задавать вопросов. На этом попадается большинство воров. Картину украсть не так уж трудно, гораздо сложнее обратить ее в наличные. Большинство украденных произведений продается за семь — десять процентов от их реальной стоимости, и то если посчастливится найти покупателя. Так что если они не собираются срочно продать ее…

— Какой в этом смысл? Продав картину, они как бы подтвердят ее ценность, — стала рассуждать Делакло. — Если они хотят расправиться с антииконой, то никогда не продадут ее коллекционеру, который будет относиться к ней как к выдающемуся произведению искусства, невольно придавая ей статус иконы. Любой, кто захочет ее купить, совершит, таким образом, акт поклонения идолу.

— Значит, остается первый вариант — они спрячут ее от людских глаз или уничтожат, что в конечном счете одно и то же, — подвел итог Бизо, покачиваясь на каблуках. — Если они и в самом деле воинствующие религиозные фанатики и не преследуют никакой выгоды, вероятность уничтожения довольно высока.

Делакло опять стала грызть ручку.

— Меня беспокоит другое «Белое на белом».

— А их что, несколько?

— Но не у нас. Малевич написал целую серию таких картин. Они находятся в музеях и частных коллекциях и разбросаны по всему миру. Позавчера одна из них была продана на аукционе «Кристи»…

— А сколько их всего?

— У меня здесь есть перечень всех существующих полотен. Но могут быть и неизвестные нам варианты. Меня беспокоит, что…

— …им тоже может грозить опасность, — закончил Бизо и надолго замолчал, уставившись в пол.

— Месье? — вывела его из задумчивости Делакло.

— Думаю, нам надо поднапрячься. Мне потребуется ваша помощь, мадемуазель. Мотивация — это ключ к раскрытию преступления. Такого зверя, как немотивированное преступление, просто не существует в природе. Если известен мотив, преступление обязательно будет раскрыто. Самое сложное здесь — предыстория. Мне от вас нужен пункт А. Отправная точка. Кто последним интересовался вашим «Белым на белом»?