Забавы Петра действительно подкупали грубостью и отсутствием вкуса. Он прилюдно грозил своей любимой Екатерине, что велит отсечь ей голову, потому что она в музее античных монет и статуй жеманилась, отказываясь поцеловать языческого бога, которому была придана «непристойная поза». Посольство оставило свои квартиры в достойном сожаления состоянии: «Этот варварский двор наконец после двух дней уехал… Королева отправилась в замок Монбижу (Monbijou). Там все выглядело как после разрушения Иерусалима; я никогда не видел ничего подобного; все там было настолько разорено, что королева была вынуждена отдать приказ отремонтировать почти все здание». Царь и царица были вполне довольны путешествием. Теперь они знали, что следовало еще сделать, чтобы поднять Россию до уровня западноевропейской цивилизации…

Доказательство своей способности к обучению они смогли представить в случае с Алексеем, несчастным сыном Петра I. Екатерина много раз вступалась за жизнь наследника престола. После вынесения смертного приговора она молила Петра о пощаде: «Удовольствуйся тем, чтобы сделать его монахом. Его смерть падет на тебя и твоих потомков». Петр не слушал жены. После смерти Алексея Екатерина была подавленной и задумчивой. Конечно, ее сдержанность могла быть и инсценирована. Но ее природе не было свойственно надолго глубоко задумываться о том, чего нельзя больше было изменить.

В сентябре[11] 1721 года отмечалось заключение Ништадтского мира. Мученическая смерть Алексея ушла в прошлое. Екатерина радовалась так же необузданно и безудержно, как и ее супруг Петр. Наконец после многолетней войны со Швецией был заключен мирный договор и распахнуто окно в Европу. Сенат «с глубочайшей покорностью» просил Петра принять титул «Петра Великого, отца Отечества, императора всех россов». Когда Петр принимал бесчисленные поздравления, Екатерина сидела рядом с ним, одетая в расшитое серебром красное бархатное платье. По левую руку императора сидели дочери Анна и Елизавета.

Внешний блеск официальных государственных церемоний не скрывал того, что повседневная жизнь императорской четы сопровождалась примерами деспотической безнравственности и почти беспредельного отсутствия взаимопонимания и сочувствия по отношению к окружающим. Помимо своей любимой Катеньки Петр имел несчетное число метресс. Он передал Екатерине приобретенную у других девиц венерическую болезнь, а ее придворный штат являлся резервуаром для любовных связей Петра. Это не наносило урона его любви к Екатерине. К тому же с годами она стала бесформенно полной. Она пила, как Петр, была сильной, а также надежной и молчаливой. Но Екатерину также настигло прошлое. Так, был схвачен ямщик по имени Федор Скавронский, который хвастался своим близким родством с царем. Это был старший брат Екатерины. К этому добавились мало-помалу еще брат и три сестры. Небольшими пенсиями родственников успокоили. Тем самым проблема была решена, и совесть Екатерины успокоена.

После смерти Алексея Петр I возлагал большие надежды на маленького сына Екатерины Петра. Но мальчик умер в апреле 1719 года. Трон и династия не имели больше наследника мужского пола! Царь верил в Божье наказание за несправедливость, совершенную по отношению к Алексею. Он вывел из этого характерное для него заключение: если нельзя ждать сына от Екатерины, эту задачу должна выполнить новая метресса. В случае необходимости Екатерину можно было изгнать – как Евдокию Лопухину. Он нашел возлюбленную в Марии Кантемир, дочери бывшего господаря Молдавии. Екатерина наблюдала за игрой, но сдерживалась. Протест мог означать конец ее счастья. Екатерина была лишь супругой императора – сама она не была императрицей и в этом смысле подчинялась власти императора. Петр пренебрегал традициями. Его не интересовало, что согласно древнему московскому обычаю царские жены с замужеством фактически приобретали право на трон.

В 1722 году Россия начала военный поход против Персии. Обе женщины ехали в обозе и обращались друг с другом по-дружески. По вечерам уже больше не Екатерина, а Мария Кантемир исчезала в палатке императора. Когда русские войска достигли Астрахани, Мария остановилась: она была беременна, и Петр надеялся на сына. Екатерина сопровождала своего мужа в переходе через Каспийском море. Они достигли Дербента, они страдали от жажды и недостаточной подготовленности похода. Как в свое время на Пруте, Екатерина укрепляла моральный дух мужа и войска. Уважение Петра к этому успеху превратилось в тайный триумф Екатерины, когда они вернулись в Астрахань: у Марии Кантемир произошел выкидыш. Петр прогнал ее, а Екатерина выражала супругу в его печали искреннее сочувствие.

Еще до похода Петр I принял далеко идущие решения. Манифестом от 5 февраля 1722 года он отменил принцип примогенитуры и сам должен был определять порядок наследования. Указ от 15 ноября 1722 года с ясной ссылкой на участие Екатерины в прошедших военных походах устанавливал: «Поскольку наша верная супруга, императрица Екатерина, кроме того была нам и большой помощницей, нас повсюду и во всех походах по собственной воле и желанию сопровождала, не показывая обычных слабостей своего пола… мы решили, в силу исполняемой нами правящей власти, признавая все это, короновать нашу супругу, что неизбежно, если будет угодно Богу, произойдет этой зимой в Москве».

Коронация императрицей России была для Екатерины наивысшей точкой всей ее прежней жизни. Все, что выделил ей царь для церемонии, отличалось беспримерной роскошью. Стоимость короны составляла полтора миллиона рублей. Она была отделана 2564 драгоценными камнями. Рубин, который вместе с бриллиантом из собственной короны Петра украшал ее корону, был величиной с голубиное яйцо и стоил 60 000 рублей. Платье и карета прибыли из Парижа. Коронационная мантия была из пурпурного бархата и отделана золотыми орлами. Она весила 135 фунтов. Несмотря на это, Екатерина шествовала во главе длинной коронационной процессии гордо и исполненная достоинства. Когда-то Петр хотел оставить литовской Катеньке 3000 рублей. Тогда она была юной и прекрасной. Теперь своей полнотой и отечностью императрица производила отталкивающее впечатление. Но она оказалась достойной, и это вознаградило императора, который буднично вышагивал в простой рабочей блузе.

Однако же путь, по которому шествовала Екатерина, оставался узким и опасным. Екатерина Алексеевна была первой женщиной России, официально коронованной монархиней. Коронация в ее моральных претензиях переходила ту меру знатности, которую московские царицы с XVI века изведывали уже в результате акта заключения брака. Всеми правами и обязанностями, гарантированными браком, Екатерина уже обладала. Она располагала до сих пор невиданной степенью политического и личного влияния на государя. Уже по одному этому она превосходила историческое значение всех предшествовавших ей цариц. На практике же это удовлетворение имело относительно небольшую ценность. Коронация императрицей не изменила ее правовой статус. Императора Петра Великого «императором» провозгласил Сенат. Коронацию своей супруги он единолично определил независимо от февральского манифеста 1722 года, не признав этим актом императрицу автоматически своей наследницей на троне. Кроме того, Петр Великий был своенравен и непредсказуем. Император обладал единоличной властью. Достаточно было одного знака рукой, и императрица Екатерина упала в бездонную пропасть.