под тканью гольфа, выглядывая из куртки. Как Моника стоит, словно кошка, готовясь к прыжку. Тело напряжено, ноги в стойке, а кулаки сжаты так, что прямо сейчас готовы начистить мне рожу, и я уверен — Куколка не остановится только на этом.

"Проклятье, а взгляд. Она словно уже поимела меня глазами…"

Ещё в её комнате, именно он вынудил сжать зубы до хруста от того, как во мне играло только одно проклятое желание — всадить в неё член и выбить этим выдох такой силы из её крохотных губ, чтобы от этого звука яйца свернулись, а кровь ударила в голову, заставив забыть обо всем.

— Я повторяю… Нет! Не стану повторять! А просто — вали нахер, Тангир! — Моника схватилась за браслет и отключила его, продолжая шипеть, как змея, пока я поднимался и отряхивал колено от сухих листьев, — Вали, потому что я не намерена смотреть, как за мой счёт самоутверждается твоё больное эго! Я сыта этим дерьмом по горло! И я в состоянии САМА решить свои проблемы! И САМА найти ублюдка, который сжигает таких же…

Моника запнулась, а я лишь продолжал всматриваться в черты её лица. В то, как она совершенно незаметно даже для себя поджала губы, и с такой страстью плевалась ядом, что я не мог от этого отвести даже взгляда.

— Значит… — гортанно выдохнул, и снова осмотрел её фигуру с ног и до головы, вкладывая в это всё сраное желание, — …я могу быть свободен?

Встал над ней в полный рост и буквально жрал глазами каждый участок лица, понимая что надо успокоить её.

"А единственный способ унять эту бабу в состоянии истерики, заменить его другим… состоянием…" — мелькнуло в голове прежде чем мозг выключился напрочь, и я схватил её за затылок.

Резко и неожиданно, так чтобы успеть сделать то, что хочу до того, как она скрутит меня и повалит на землю. Однако, как только другой рукой я обхватил её лицо, раскрывая тем самым губы, ощутил как Моника промычала со стоном мне в рот и вжалась в мои так, словно мы кончили одновременно только лишь от чёртового соприкосновения кожи и языков.

Ток прошил всё тело. И я прямо охренел от того, как жадно ловил её язык своим, совершенно не заметив, как подхватил под задницу. С кайфом зашипел, когда сильные ноги обвили мою талию. Тут же провел рукой по одной, огибая линии упругих мышц, и продолжая врываться в жаркий рот языком всё глубже.

Мы врезались в ствол дерева с такой силой, что это выбило из её рта ещё один выдох, прежде чем холодные, почти ледяные пальцы скрутили мой загривок двумя руками в ответ. Сделали это намеренно, чтобы причинить боль, от чего я скривился и прикусил зубами нижнюю губу Моники. Оттянул и рыкнул, потому что она потянула волосы сильнее и ответила точно так же.

Тело само отзывалось на потоки дикого жара, который сметал всё вокруг к херам. Дико, жарко, быстро и совершенно необузданно, с чертовой похотью сминал её губы, продолжая сжимать упругие ягодицы в руках так, что немели пальцы.

Вдавливал её тело в ствол дерева, а по моему разливалась горящая лава. Моника горела не меньше моего, потому что раскрылась и повела бедрами в стороны, пролезая руками под куртку и вжимая ногти в плечи и ключицы так, что от этого желание становилось только ярче и требовало выхода. Тело то напрягалось, то расслаблялось, а дыхание Куколки тонуло во рту, пока член вжимался в её пах, толкаясь так, что скоро ширинка пойдет по швам.

Движения превратились в борьбу. Рука рванула ткань её джинс и сжала мягкую кожу. Я не собирался останавливаться и лишать себя такого кайфа. Ни за что! Оторвался от неё и заглянул в глаза, медленно проводя ладонью вверх от талии по груди и к шее, приподнимая и обхватывая лицо рукой. Сжимая его в пальцах, и продолжая двигаться, ударяясь в её пах. Заставляя возбуждение сочиться из её рта сладкими выдохами, пока дыхание не стало сраным хрипом и у неё, и у меня. Оно смешивалось, а я совершенно не ощущал холода вокруг. Моника вскипятила мою кровь так, что всё, чем я мог мыслить — жёсткой пульсацией в паху, которая ныла только сильнее и бесила всё больше, тем как саднила при каждом толчке члена между её ног.

Мы смотрели друг другу в глаза, как бешеные. Ловили любое изменение во взгляде и когда пульс ударил по голове так, что я не смог сдерживать свою сраную похоть, взорвались оба.

Кора ствола посыпалась на землю от того, как я всадил в неё руку над головой Моники, а она с такой страстью ворвалась в мой рот своим языком, что вынудила прижать её к дереву только плотнее и взять наконец всё под свой контроль.

Провести одной рукой вдоль её живота, свернуть в кулак и вытянуть рывком эластичную ткань гольфа из джинс, чтобы с жаром побежать пальцами по линиям пресса вверх и обхватить отвердевшую грудь в ладони. Задеть вздыбленный и горячий сосок, сжимая между пальцами, играя с ним и плавно вгрызаясь ртом в кожу скул и шеи. Ловить кайф от того, как Моника выгибается в моих руках и сама раздевает нас.

Рваными рывками выдирает застёжку моих джинс, освобождаясь от своих вслепую, потому что я не отрываюсь от её лица, не отпускаю её рта, а только жёстче и сильнее сжимаю губы своими. На выдохе чувствуя, как член наливается и каменеет в её руке, только от одного прикосновения. Резким и жёстким толчком вхожу во влажную плоть вообще не разбирая дороги, и наконец выдыхаю со стоном от того, как это охренительно жарко и дико. От того, как это безумно и настолько бешено, что каждое движение в ней вызывает только большее стремление к каким-то сраным первобытным инстинктам. Жрать, слизывать и наполнять собой так, чтобы её тело дрожало от каждого толчка, а из горла вырывались всхлипы и жаркие стоны.

Один глубокий толчок, и её выдох охрипшим голосом. Второй — и почти вскрик, который тонет у меня во рту, пока её руки цепляются за мои плечи, растягивая футболку и царапая ногтями даже сквозь ткань.

За третьим слишком жёстким и глубоким, из горла вырывается низкое рычание. Бешенное и дикое желание входить глубже, сильнее и быстрее, пересиливает любые мысли, вынуждая сосредоточиться только на этом. На том, как моя руках хватает, как голодная её грудь. Сжимает