Когда автобус остановился, и перегородка поднялась, Джон надел рюкзак, закинул на плечо сумку и первым выбрался наружу. Со вчерашнего дня подземная парковка почти не изменилась: прибавился только их автобус. Он отошел в сторону, наблюдая за клубящейся публикой в белых кимоно.

Ворота распахнулись, и «публика» замерла на месте.

Фури умел произвести впечатление. Роскошная грива и фигура атлета, затянутая в черную кожу, заставили всех прикусить языки.

— Привет, Джон, — воин помахал рукой. — Как дела?

Ученики перевели взгляд на Джона.

Тот улыбнулся в ответ. И попытался раствориться в толпе.

Белла молча смотрела, как Зетист мечется по комнате. Похоже, он испытывал те же чувства, что и она прошлой ночью. Словно запертый в клетке, несчастный, загнанный зверь.

Так какого же черта его мучить?

Она уже открыла рот, чтобы все отменить, как вдруг Зетист остановился около двери в ванную.

— Подожди минутку, — попросил он и захлопнул за собой дверь.

Белла присела на кровать, надеясь, что это ненадолго. Но, услышав, как включился душ, погрузилась в раздумья.

Попыталась представить, как возвращается в родной дом, открывает двери, проходит по знакомым комнатам, сидит на стульях и спит в знакомой с детства кровати. Что-то было не так. Как если бы не она сама, а ее призрак туда вернулся.

О чем говорить с матерью и братом? И как себя вести с глимерией?

Репутация Беллы в высшем обществе пошатнулась еще до похищения, а теперь на ней можно было ставить крест. Жить в яме, в плену у лессера… Аристократия этого определенно не поймет и осудит. Поэтому мать и разговаривала так сухо.

«Боже», — вздрогнула от ужаса Белла. Во что превратится жизнь?

Единственное, что помогало не развалиться на куски, — это мысль о том, что она будет спать рядом с Зетистом, который, как лед, вымораживал панику и, как огонь, согревал тело.

Убийца на страже ее покоя.

Нужно держаться возле него. Как можно дольше. И только потом, может быть, снова выбираться в свет.

Она нахмурилась, осознав, что Зет как-то слишком надолго застрял в ванной.

Взгляд упал на подстилку в углу. Как можно там спать? На жестком полу, без подушки и одеяла…

Она посмотрела на череп, лежавший рядом. Черная кожаная лента между зубами. Наверное, это был любимый человек. Может, жена? Хотя говорили, что он женат не был. Умерла ли она своей смертью, или ее убили? Из-за чего он так зол?

Белла бросила нетерпеливый взгляд в сторону ванной. Он что, заснул?

Она подошла и постучала. Не дождавшись ответа, медленно открыла дверь и содрогнулась от холода.

— Зетист?

Он сидел на полу под струей ледяной воды и со стоном оттирал запястья мочалкой.

— Зетист!

Белла распахнула стеклянную дверь душа и закрыла кран.

— Что ты делаешь?

Раскачиваясь взад и вперед, он поднял безумные глаза. Кожа вокруг меток раба была стерта до крови.

— Зетист? — Белла пыталась говорить спокойно. — Что ты делаешь?

— М… моюсь. Не хочу, чтобы ты запачкалась.

Он поднял руку, кровь потекла по предплечью.

— Видишь, сколько грязи? Она повсюду. Даже внутри.

Его слова напугали ее больше, чем поведение. Логика отдавала чистейшим безумием.

Белла взяла полотенце, вошла в душевую кабину и нагнулась, чтобы отобрать мочалку.

Осторожно промокнув ободранные руки, возразила:

— Ты чист.

— Ох нет. Вовсе нет. — Его голос сорвался. — Я не чистый, а грязный, я грязный, грязный…

Рокот его голоса отражался от кафельных стен, заполняя ванную истерическим эхом.

— Что, ты не видишь грязь? Она всюду. Облепила меня всего. Въелась в кожу…

— Ш-ш. Позволь мне только…

Стараясь не спускать с него глаз… боясь представить, что он мог сделать в таком состоянии… Белла сняла еще одно полотенце и накинула Зету на плечи. Но когда попыталась помочь ему встать, он отшатнулся и прохрипел:

— Не прикасайся ко мне. Ты испачкаешься.

Она опустилась на колени, намочив полы шелкового халата, не обращая внимания на холод.

Господи… Он выглядел жертвой кораблекрушения: невидящие безумные глаза, ноги, облепленные мокрыми штанами, кожа в мурашках. Посиневшие губы и лязгающие от холода зубы.

— Мне так жаль…

Хотелось повторить, что никакой грязи нет, но она боялась разбудить утихшую истерику.

В наступившей тишине звук капель напоминал стук барабана. Под эти ритмичные удары Белла вспомнила ту ночь, когда пришла в его спальню… и как его выворачивало наизнанку над унитазом только потому, что он прикоснулся к ее возбужденному телу.

«Я не чистый, а грязный, грязный, грязный…»

Догадка ослепила сознание, открыв весь ужас правды. Когда Зет был рабом крови, его кусали против воли, поэтому он не любит чужих прикосновений. Но какими бы страшными и болезненными ни были укусы, после них разве чувствуешь себя грязным?

А вот после сексуального насилия…

Зет обжег ее взглядом. Будто прочитал мысли.

Она инстинктивно раскрыла объятия, но злость, полыхнувшая в черных глазах, заставила отшатнуться.

— Господи Иисусе, — рявкнул он. — Женщина, ты когда-нибудь прикроешься?

Белла окинула себя взглядом. Увидев, что из раскрывшегося халата выглядывает грудь, вмиг запахнула полы.

Боясь встретиться с Зетом глазами, она перевела взгляд на его плечо… потом скользнула по ключице к основанию шеи и дальше — к горлу… к пульсирующей вене.

Острый приступ голода заставил выпустить клыки. Черт, только этого не хватало.

— Почему я? — пробормотал он, чувствуя ее жажду. — Ты достойна лучшего.

— Просто ты…

— Не напрягайся, я и так знаю.

— …совсем не грязный…

— Пропади ты пропадом, Белла…

— …и я хочу лишь тебя. Послушай, мне действительно очень жаль. Может быть, мы…

— Кончай базар. Я устал.

Он положил руку на колено запястьем вверх. Черные глаза стали пустыми, из них ушла даже злость.

— Хочешь сдохнуть, валяй. Делай как знаешь.

Белла впилась взглядом в то, что Зет с такой неохотою предлагал. Да поможет им Бог. Обоим.

Припав к руке, она прокусила кожу. Вампир не шелохнулся.

Почувствовав на языке вкус его крови, Белла застонала от блаженства. Она питалась от аристократов, но никогда не имела дел с воинами, особенно с членами Братства. Ощущения были неповторимыми. Когда она сглотнула, могучий поток пронзил тело, прокатился жаром по ее костям, взорвался в сердце зарядом необыкновенной силы.