* * *

По сути дела в стране все замерло, пока новый президент старался овладеть своими обязанностями. Банки и финансовые рынки были закрыты, равно как школы и многие предприятия. Все телевизионные компании передали руководство передачами своим бюро в Вашингтоне. Эти бюро объединились и работали теперь вместе. Телевизионные камеры, установленные вокруг Капитолийского холма, непрерывно следили за тем, как из развалин продолжают извлекать трупы погибших, а репортеры тем временем не замолкали ни на минуту, опасаясь, что эфир наполнится тишиной. Примерно в одиннадцать утра краны подняли хвостовую часть разбившегося «боинга», которую поместили на трейлер и повезли в ангар на авиабазу Эндрюз. Это будет местом проведения того, что за неимением лучшего термина называлось «изучением причин авиационной катастрофы», и телевизионные камеры следовали за трейлером, пока он пробирался по городским улицам. Вскоре после этого туда же отправили два реактивных двигателя, извлеченных из развалин Капитолия.

Заполнить тишину в эфире помогали различные «эксперты», со знанием дела рассуждающие о том, что произошло и каким образом. Это было трудно для всех, принимавших участие в передачах, поскольку пока почти ничего не было известно – те, кто пытались выяснить, как все случилось, были слишком заняты, чтобы беседовать с репортерами, даже получив согласие на то, что их имена не будут упоминаться, и хотя телерепортеры не говорили об этом, единственным источником информации были для них развалины, распростершиеся перед тридцатью четырьмя камерами. Все, что можно было сказать, было уже сказано, и репортеры прибегали к самым разным методам, чтобы заполнить эфир. У очевидцев катастрофы брали интервью, и они рассказывали о том, что видели в тот вечер. Ко всеобщему изумлению, ни у кого не оказалось видеозаписи авиалайнера, мчащегося вдоль Пенсильвания-авеню к своей цели. Номер самолета был известен – его трудно было не заметить, так как он был отчетливо виден на разрушенной хвостовой части, – и его сразу проверили как репортеры, так и федеральные агентства. Немедленно пришло подтверждение, что самолет действительно принадлежал японской авиакомпании, а также выяснился день, когда его вывезли из ворот авиационного завода, расположенного неподалеку от Сиэттла. Представители завода согласились дать интервью, в ходе которого выяснилось, что авиалайнер «Боинг 747-400 (PIP)» весит «сухим» чуть больше двухсот тонн и эта цифра увеличивается вдвое после заправки горючим, погрузки багажа и пассажиров перед взлетом самолета. Пилот из компании «Юнайтед эйрлайнз», который был зна ком с этим типом самолета, рассказал во время телеинтервью, каким образом японский пилот сумел приблизиться к Вашингтону и затем совершить свое смертельное пике, а его коллега из «Дельты» сделал то же самое для других телевизионных компаний. Хотя оба пилота допустили незначительные ошибки при описании деталей, в общем их объяснение было близким к действительности.

– Но разве агенты Секретной службы не имеют на вооружении зенитных ракет? – спросил один из телевизионных ведущих.

– Если прямо на вас мчится по шоссе огромный грузовик с прицепом со скоростью шестьдесят миль в час и вы прострелите одну из шин трейлера, разве вам удастся его остановить? – спросил в ответил пилот, глядя, какой наивный интерес выразился на интеллигентном лице высокооплачиваемого ведущего, вряд ли понимающего что-то помимо текста, который появлялся перед ним на экране «телесуфлера». – «Стингер», даже при точном попадании, не сможет остановить полет трехсоттонного авиалайнера.

– Значит, сбить его было невозможно? – недоуменно спросил ведущий.

– Абсолютно невозможно. – Пилот увидел, что репортер не понял его, но объяснить столь простую для летчика ситуацию более доступным образом он не мог.

Режиссер в аппаратной студии рядом с Небраска-авеню переключил камеры, и теперь на экране появилось изображение двух гвардейцев, несущих вниз по широким ступеням тело еще одной жертвы. Помощник режиссера не отрывал взгляда от этих камер, стараясь подсчитать число трупов, извлеченных из развалин Капитолия.

Уже стало известно, что тела президента Дарлинга и его жены найдены и перевезены в медицинский центр Уолтера Рида для вскрытия – этого в случае насильственной смерти требовал закон – и последующей подготовки к похоронам. В нью-йоркской штаб-квартире телевизионной компании собирали каждый фут видеопленки, заснятой при жизни Дарлинга. Все эти обрывки будут затем склеены и использованы для показа в течение дня. Репортеры искали и расспрашивали политических коллег погибшего президента. Психологи объясняли, как смогут перенести дети Дарлинга полученную от смерти родителей моральную травму, и затем расширили тему, говоря о воздействии происшедших событий на всю страну и о том, как справится с их последствиями ее население. Пожалуй, единственное, чего не затронули в телевизионных новостях, это духовный аспект; то обстоятельство, что многие жертвы верили в Бога и время от времени посещали церковь, не заслуживало внимания, и руководство телевизионных компаний не пожелало тратить на него драгоценное эфирное время, и это несмотря на то, что присутствие в храмах большого числа прихожан сочли, наоборот, заслуживающим внимания и одна из компаний посвятила этой теме целых три минуты. Затем, поскольку каждая из телевизионных компаний непрерывно следила за другими в поисках новых идей, это включили в показ новостей и остальные компании.

* * *

Джек знал, что, по сути дела, ничего не менялось с течением времени. Число жертв всего лишь увеличивало горе отдельных потерь, похожих на эту по причиненному ужасу. Он старался по мере возможности избегать этого в течение дня, но в конце концов его трусость истощилась.

Чувства, испытываемые детьми Дарлинга, колебались между неприятием смерти родителей и ужасом при виде того, как мир рухнул на их глазах, когда они наблюдали по телевидению за выступлением своего отца. Они никогда больше не увидят маму и папу. Их тела были слишком изуродованы и потому находились в закрытых гробах. Не будет последнего «прости», никаких прощальных слов, под ними рухнуло основание, на котором зиждились их юные жизни. А как дети смогут понять, что их мама и папа не были просто мамой и папой, а представляли собой нечто иное для других людей, и по этой причине их смерть станет предметом заботы для кого-то, кто не знал детей и не думал о них?

Члены семьи прибыли в Вашингтон – в большинстве своем прилетели из Калифорнии на самолетах ВВС. Они тоже испытали потрясение, но в присутствии детей должны были находить в себе силы, чтобы как-то облегчить горе малышей. Это стало их заботой. Сильнее всего горе детей подействовало на агентов Секретной службы, которые охраняли «Можжевельник» и «Малышку». Обязанные по долгу службы ценой своей жизни защищать тех, кто отданы на их попечение, агенты, выделенные в группу охраны детей президента – больше половины из них были женщинами, – страдали также от обычного для нормальных людей чувства жалости к детям. Каждый агент ни на мгновение не колебался бы заслонить их своим телом от опасности, ни минуты не сомневаясь, что остальные агенты, входящие в состав группы, тут же выхватят пистолеты и откроют огонь по нападающим. Мужчины и женщины, входившие в состав этой группы, играли с детьми, покупали им подарки ко дню рождения и на Рождество, помогали с домашними заданиями, полученными в школе. И теперь им придется навсегда попрощаться с детьми и с их родителями. Райан обратил внимание на выражение их лиц и решил напомнить Андреа Прайс, чтобы для оказания помощи этой группе агентов был выделен психолог.