Лизе почти что стало стыдно за необоснованную ревность. Ну трахнул он кого-то в этих поездках или нет, какая разница, точно ничего серьезного у него там не было.

– То есть тебя можно поздравить? – спросила она.

– Да.

– И теперь об этом напишут во всех газетах и покажут на всех каналах?

– Надеюсь, что нигде не напишут, – засмеялся Костя, – было бы очень некстати, если бы об этом написали.

– Это все ваши с Юрием Петровичем ужасные тайны, о которых никому нельзя рассказывать?

– Все, моя дорогая, тайны кончились, по крайней мере, в обозримом будущем. Все отлично, я свободен, жизнь продолжается.

– А обозримое будущее – это сколько? – не унималась Лиза. – Пять дней, неделя?

Он оставил попытки поцеловать ее и сказал, глядя прямо в глаза:

– Лизуня, если ты хочешь испортить мне настроение, то у тебя ничего не получится. Но ведь ты не хочешь испортить мне настроение, правда? Ты просто злишься немного, что я не уделял тебе последнее время достаточно внимания, но ты знаешь, что для этого были веские причины, хоть и не знаешь, какие. Ну что, мир?

Немного злилась – это было мягко сказано. Среди многих обид, которые Лиза могла ему предъявить, было то, что за окном середина июня, а они еще нигде не отдыхали и даже ничего не планировали. А когда она с дочерью на две недели сняла виллу в Сардинии, то он приехал всего на два дня, из которых полдня умудрился проговорить по скайпу. Но что толку было предъявлять все эти обиды, когда по всему его виду было понятно, что случилось что-то на самом деле значительное, пусть даже и в его масштабах, размеры которых она на самом деле уже не могла оценить.

– И к тому же за эти три месяца мы стали на миллион евро богаче, – это прозвучало, как заключительная реплика в хорошо выстроенной мизансцене.

Костя и сам не смог бы ответить на вопрос, почему он сказал «мы» и на «миллион». То есть он не собирался так говорить, но сказав, наверное, мог бы объяснить. «Я» и «два с половиной миллиона» прозвучало бы слишком жестко, «мы» и «два с половиной миллиона» – слишком глупо, а вот «мы» и «один миллион» пришлось в самый раз. Лиза оценила и цифру, и откровенность. Бывший муж даже в период расцвета их отношений не делился финансовой информацией. То есть Костя, несмотря на стремительно возрастающую крутизну, в самом главном оставался все тем же милым Костей, которого она встретила два года назад. Она подошла и сама обняла его и спросила тихо губами в губы:

– Было очень трудно, ты устал, да? Ты не думай, я совсем не злилась на тебя, просто очень скучала.

– Поедем тратить деньги, – отпуская губы, только чтобы произнести слова.

– Когда?

– Прямо сейчас.

Мир восстанавливался на глазах. Как в кадрах с обратной перемоткой из руин вырастали здания, из распиленных бревен деревья, к разбросанным в беспорядке телам прирастали конечности, и сами эти тела в уже не разорванной, а чистой и опрятной одежде продолжали прогулку по обычным городским улицам.

Они поехали в ювелирный магазин на Тверской, где с помощью милой и веселой блондинки выбрали чудесные кольцо с серьгами за двадцать тысяч евро с учетом тридцатипроцентной скидки. Потом поехали ужинать крабами и белым вином на Тверской бульвар.

– Почему ты говоришь, что лето закончилось? – не унимался Костя. – Лето продолжается круглый год. Всегда можно найти место на Земле, где сейчас самое настоящее лето. Вот туда мы и поедем. Когда захотим, например, завтра или через три дня…

– А если не будет билетов?

– Возьмем самолет.

– А куда я дену Машку. Ты же не захочешь ее с собой брать.

Костя удивленно посмотрел на нее, и Лиза почувствовала, что снова чуть было не перешла «границу у реки», которую в свое время так неудачно пытались перейти японские самураи[40].

– Во-первых, с чего ты взяла, что я против того, чтобы брать ее с собой. Просто если мы берем Машу, то это несколько ограничивает географию, и все. Ведь ты же не потащишь ее на Бали или на Бора Бора. И нам надо будет еще брать няню, если мы хотим хоть какое-то время побыть вдвоем. Но это твое решение. Если хочешь, давай поедем с Машей.

Конечно же они улетели вдвоем. Костя все устроил в течение одного дня. Лиза пригласила маму пожить в доме, и они улетели на десять дней на Бали, где Костина помощница нашла президентскую виллу в одном из самых современных дизайнерских отелей острова, пустовавшую по причине совершенно неадекватной стоимости в семь тысяч долларов в день.

– Ты сошел с ума, – сказала Лиза, когда узнала о стоимости виллы. – Ты так свой миллион за полгода спустишь. Нельзя так тратить деньги.

Цифра и на самом деле поразила ее. Не то, чтобы она не знала, что такие цены существуют, но ее бывший муж со всеми его сотнями миллионов предпочитал более бюджетные варианты отдыха.

– Ну-у-у, – легкомысленно ответил он, – я думал, ты обрадуешься. Разве можно расстраиваться из-за денег? Давай сделаем так – я переведу тебе на счет пятьсот тысяч, и ты их будешь тратить экономно, а я остальные буду тратить, как хочу. Ты видела, какой там сад, какой вид на океан, какой бассейн – не расстраивайся из-за денег, ну, Лизуня, давай радоваться, пока все хорошо.

Он был невыносимо хорошим, невыносимо щедрым, веселым и любвеобильным. На несколько дней они вернулись в первые дни знакомства, когда Лиза на ощупь узнавала нового для себя человека. Похоже, она и сейчас узнавала почти незнакомого человека, за день до отъезда, обнаружив на своем счете пятнадцать миллионов рублей, десять из которых по совету Кости сконвертировала в швейцарские франки. Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

– Почему только десять дней? Давай останемся еще, – солнце, завораживающий шум океана, буйство красок, наливающееся соками тело, сладкими судорогами исходящее в его объятиях, – давай останемся, Костя, еще хотя бы дня на три, неужели тебе хочется возвращаться в эту отвратительную Москву? – успокоительная прохлада, нежнейшие равиоли с лобстером, белое бургундское вино, она поднимает глаза, натыкается на его взгляд и все понимает. – Ты все это знал еще до того, как мы улетели, спрашивает она, – и скрывал от меня?

– Просто не хотел портить тебе настроение. Обозримое будущее оказалось гораздо меньше, чем я предполагал. Нам было очень хорошо здесь и будет хорошо там. Надо принять, что это и есть моя жизнь. Иначе все это будет напоминать сказку о рыбаке и рыбке, – он накрыл ее ладонь своей и улыбнулся, чтобы смягчить последние слова.

Лиза все поняла. Случайно вырвалась эта фраза у Кости или он готовил ее заранее, смысл сказанного был очевиден. В свойственной ему тактичной манере Костя давал понять, что правила игры изменились, и если она собирается продолжать играть с ним в одной команде, то эта игра будет теперь происходить по его правилам, которые с каждым годом будут меняться в невыгодную для нее сторону. Ну что же, это было не очень приятно, но честно. Теперь Лизе надо было решить, готова ли она проголосовать за новый вариант основного закона их отношений. Так не хотелось, чтобы он уходил очень далеко, но еще больше не хотелось, чтобы он уходил далеко без нее. Как почти любая женщина, Лиза знала один проверенный временем универсальный ответ на все эти мужские заморочки – надо родить ему ребенка. Это срабатывает очень часто и почти всегда с такими, как Костя. Очень хотелось, чтобы инициатива исходила от него, но, по-видимому, он слишком занят для этого. Настоящая женщина должна облегчать своему мужчине принятие решений, на которые у него не хватает времени.