Босс глотнул виски и продолжил:

— Если кто-то из вас был использован мной вслепую, я прошу принять мои извинения. Я действительно не хотел, чтобы экипаж знал о некоторых дополнительных задачах наших экспедиций. Что касается Андрея, то никто не собирался поступать с ним несправедливо. Все, что вы сказали, Курт — это ваши домыслы. Тем более, обратите внимание, кто из нас вооружен — это командир и экспедитор! Я доверяю обоим, пусть даже кто-то из них не в полной мере доверяет мне.

Кеженис сделал паузу, чтобы все успели уяснить себе смысл его слов.

— Я на самом деле американский подданный, — сказал потом босс. — Но я — сын литовских эмигрантов, причем они уехали в Штаты, когда мне было десять лет, а потому я отлично понимаю, какими словами вы, Дэйв, пытались меня оскорбить. «Отлезь, урод», «поцелуй кобыле девятку»… Зря вы так, командир. Если что-то я и держал от вас в секрете, так это лишь для того, чтобы миссия не провалилась. К тому же, как я понял, Самайтис… Самаев узнал о делах Майка лишь случайно, а то, что он проговорился лишь вам — это просто мое везение… Когда-нибудь, Анатолий, я проговорюсь где-нибудь в России о ваших путешествиях трехлетней давности между Эр-Риядом, Грозным и Москвой… Угадайте, что вам на это скажут?

— А погодите-ка! — взвился Толя. — Шеф, это еще что за намеки?! Тогда и я расскажу! Андрей, я должен расколоться! Я ведь целенаправленно вербовал человека в компанию по заданию босса. Нужен был именно человек авантюрного склада, не боящийся выстрелов и не имеющий многочисленной армии родственников, особенно высокопоставленных, чтобы в случае возможных неприятностей с экспедитором поднялось как можно меньше шума… Вроде как с Аркадием Лысенко, который так и сидит где-то под Браззавилем.

Кеженис отмахнулся. Я, в общем, только пожал плечами — и без того давно об этом догадывался.

— Вот именно, — неопределенно сказал босс. — Кстати, пришла пора Андрею узнать об истинной судьбе грузинского вина. И вам всем тоже. До порта отсюда действительно очень далеко, также как и до других населенных пунктов.

— Это значит, нам придется загружать все это обратно? — проворчал Курт. — И опять таскать на себе?

— Да, черт возьми! — рявкнул босс. — И придется сделать еще два перелета: один — это совсем рядом, другой — туда, где мы высадили наемников. Там, кроме всего прочего, мы и попрощаемся с Майком… Потом вылетаем в Луанду, берем какой-нибудь чартер, чтобы не гнать порожнем машину — и на север… А вот после этого летим домой. Иного я больше предложить не могу… Дэйв, какого черта ты запускаешь двигатели?! Разве я сказал взлетать?!!

Я даже не заметил, как включился правый пропеллер. Но его лопасти уже вращались все быстрее. Секунда — и заработала турбина, а пускатель стал раскручивать уже и левый винт.

— Посмотрите, что происходит, — произнес Дэйв. — А потом говорите, что я не прав.

Кеженис даже ахнул. Из-за построек и ящиков, находящихся у кромки летного поля, стали высовываться чьи-то головы. Обладатель одной из них показался целиком, потряс автоматом и сделал характерный жест рукой.

— Надо драпать! — неуверенно заявил Толя, натягивая наушники.

— А если они будут стрелять? — неожиданно спросил немец.

Между тем правый двигатель вышел на обороты холостого хода, заработала и левая турбина. Рев двигателей заполнил самолет, транспорт затрясся крупной дрожью.

— Будем взлетать! — потребовал Кеженис. — У нас нет другого выхода. Это не наши люди!

Дэйв подал рукоятку от себя, турбины натужно взвыли, и в этот момент несколько фигур в камуфлированном одеянии кинулись бежать к «Антонову». Кто-то дал очередь поверх самолета.

— Взлетай! — закричал Анатолий, глядя на бегущих. Они не были похожи на тех невольников-рекрутов, кого мы высадили в нескольких сотнях километров отсюда.

Дэйв опять выругался. Ему, как и всем нам, стало по-настоящему страшно. Я даже сделал шаг назад и ощутил спиной автомат, висящий на стенке кабины.

— Verdammte Scheisse! У них гранатомет! — закричал Фенглер. — Шарахнут — и всем капут! Надо остановить двигатели!

И я принял решение, которое оказалось единственно правильным в этой ситуации… А может быть, я каким-то образом почувствовал, что в самолете больше нельзя оставаться?

— Дэйв, я пошел, — обратился я командиру, не желая выслушивать возможные протесты. — Попробую их придержать. — После чего сдернул автомат с крючка, сделал шаг к двери и повернул рычаг.

* * *

Меня разбудило странное царапанье по поверхности машины — кто-то скреб по дверцам. Жаконя, что ли, решил меня разбудить?

В щели между кузовом и крышкой багажника пробивался яркий свет — действительно пора, однако, вставать… Царапанье стало громче — словно кто-то проводил десятидюймовыми гвоздями по моему убежищу… И вдруг крышка дрогнула, слегка поднялась кверху, и в щель полезла большая мохнатая конечность — уж точно не Жаконина.

От страха я дико заорал, но не забыл про оружие. Как и предполагал вчера, сперва шарахнул очередью по незваному гостю (который тут же страшно взревел), а потом высунулся, чтобы посмотреть, есть ли смысл извиняться.

Извиняться уже не было смысла. Рядом с машиной по траве катался и истошно вопил крупный зверь, желтый в круглых пятнах. Твою мать, это же леопард!

Над бьющимся в агонии животным в панике метались три птички невиданной красоты с длинным, многоцветным оперением — наверное, райские. Случайно ли? Похоже, хищнику досталось здорово — уже через минуту он затих, лишь немного еще подергавшись. Я всадил в леопарда не меньше десяти пуль, а все знают, что у кошек только девять жизней. Красивая шкура окрасилась кровью — думаю, при таком зрелище шок испытали бы не только защитники дикой природы, но и любительницы дорогих мехов — потенциальная горжетка была испорчена безвозвратно.

Глядел я на этого хищника, и думал о том, что этот зверь оказался не первым созданием на земле, решившим, что Андрей Маскаев окажется хорошим объектом для съедения… И не первым, кто горько потом убедился в обратном. Но, справедливости ради, я еще не пытался съесть никого из своих поверженных врагов, а вот эта кошка будет первой. И что с того, что я не умею их готовить…

Жаконя рискнул спуститься с деревьев, лишь когда костер стал затухать, а от задней лапы хищника остались только кости. Передняя лапа тоже побывала под моим ножом — увидев воочию, какие на ней когти, я положил их в карман, потому как не мог отказать себе в том, что когда вернусь домой, просто обязан буду похвастаться подобным трофеем, добытым собственноручно… Однако не спрашивайте, каково на вкус мясо леопарда, я все равно ничего не разобрал. Единственное, что понял точно — оно пресное. Без соли потому что.

— Пора ехать дальше? — спросил я.

Боязливо косясь на пятнистую тушу, шимпанзе потянул меня за рукав, гугукая и показывая в направлении лесной чащи. Черт, там нет даже никакого намека на проезд. Неужели придется тащиться пешком?