— Ладно, пора начинать. Нужно поговорить с Уэйном, спросить, когда подойдет наша очередь.

Морриган указала на небольшую толпу возле клетки; на лицах участников аттракциона можно было наблюдать весь спектр эмоций, от нескрываемого страха до откровенного самолюбования в стиле «поглядите, как я крут». Впереди стоял болезненно-худой мужчина в крошечных красных плавках; он разговаривал с блондином, одетым в комбинезон с надписью «Инструктор».

Габриель перевел взгляд на Морриган, и на него накатила новая волна дурных предчувствий.

— Почему тот человек в плавках? Я упаду в воду?

— Нет-нет, — успокоила его Морриган, но в ее глазах блеснул опасный огонек. — В воду мы не окунаемся. Не волнуйтесь, намокнуть не успеете. Этому парню просто захотелось покрасоваться в модных трусах. Здесь одеваются по-всякому. Однажды я видела девушку, которая прыгала в свадебном платье, а в другой раз — мужчину в смирительной рубашке.

— Что ж, направление мыслей верное.

— Бросьте. — Глаза Морриган сверкнули еще ярче. — Вам понравится, вот увидите.

К ним подошел инструктор, при виде Морриган просиявший улыбкой. Он говорил с австралийским акцентом и какой-то чудной интонацией, как будто заканчивал каждую реплику восклицательным знаком:

— Морриган! Пойдешь без очереди! Это и есть твой счастливый напарник? — Рукопожатие сокрушительной силы и еще одна ослепительно мятная улыбка. — Отлично! Не пожалеешь! Морриган, куколка! Наверху сейчас никого! Ты сама обвяжешь его веревками, да! — Слушать этот живой рупор было невозможно.

— Да, конечно. — Морриган одарила инструктора не менее обворожительной улыбкой. — Я все сделаю. — Обернувшись к Габриелю, она пояснила: — Мы с Уэйном знакомы тысячу лет. В Австралии вместе занимались бейс-джампингом.

Бейс-джампинг. И этот факт она упомянула так сухо, вскользь. Теперь понятно, почему прыжки на «тарзанке» для нее ерунда. У Габриеля был друг, который тоже прыгал с парашютом с мостов, небоскребов и антенн. Однажды парашют не раскрылся, и приятель Габриеля ударился о стенку дамбы, с которой прыгал. В бейс-джампинге использование запасного парашюта в экстренной ситуации не предусмотрено, на это просто нет времени. Его друг погиб через три секунды после того, как заклинило парашют. Если эта леди увлекается бейс-джампингом, значит, она ищет оригинальный способ самоубийства.

Габриель глубоко вздохнул и постарался отогнать мысли о разбитых в лепешку телах, со свистом рассекающих воздух.

— Что теперь? — осведомился он.

— Последняя возможность посетить туалет, — иронически изогнула бровь Морриган.

Он сглотнул, пытаясь сохранять достоинство.

— Спасибо, мне не надо.

— Хорошо. Сколько вы весите?

— Что?

— Вес, — нетерпеливо повторила Морриган. — Сколько в вас килограммов?

— А-а. Восемьдесят шесть.

Пусть лучше она думает, что он толстоват, нежели Габриель из стеснения солжет, ведь его жизнь сейчас зависит от того, выдержит ли веревка.

— Ясно. Ваша — зеленая, моя — оранжевая. — Поймав недоуменный взгляд Габриеля, Морриган объяснила: — Разные цвета веревок соответствуют различным весовым категориям.

— Вы тоже собираетесь прыгать?

— Да. — Она медленно улыбнулась. — Я решила, неплохо бы нам прыгнуть в тандеме. Ну понимаете, все-таки вы в первый раз… Будет лучше, если я, так сказать, подержу вас за руку.

Прыжок в тандеме. И как это, интересно, делается? Воображение почему-то рисовало Габриелю полет к земле с раскинутыми, словно крылья, руками. Картина, где он летит, отчаянно цепляясь за подругу, выглядела менее героической.

Клетка на самом деле являлась корзиной и, как выяснилось, средством транспортировки на верхнюю площадку крана. Габриель с опаской ступил внутрь. Устройство казалось хлипким, хотя сейчас, наверное, он счел бы надежной опорой только земную твердь.

Корзина медленно поползла вверх.

— Итак, приступим, — бодро заговорила Морриган. — Я знаю, вы изрядно волнуетесь, но прыжки на «тарзанке» вовсе не так опасны. Все будет происходить следующим образом: первая часть прыжка наиболее напряженная. Во время падения ваша скорость за несколько секунд возрастет с нуля до пятидесяти миль в час, потом начнет постепенно уменьшаться, пока амплитуда не достигнет максимума, и опять увеличиваться. Несколько затухающих колебаний, и кран благополучно опустит вас на матушку-землю.

— Заключительный этап нравится мне больше всего.

— Уверяю вас, беспокоиться не о чем. Во-первых, проводится очень тщательная проверка техники безопасности, и, во-вторых, я буду рядом. — Морриган ехидно улыбнулась. — Гарантирую полный восторг. Для парня, с которым я прыгала в тандеме до вас, это стало поворотным пунктом в жизни.

— В каком смысле?

— После прыжка у него полностью изменилось мировоззрение. Он понял, что, избегая риска, человек может никогда не узнать предела своих возможностей, а не изведав предела своих возможностей, нельзя познать себя самого. Как сказал поэт, не нужно становиться коллекционером бабочек, лучше быть бабочкой.

— Как тонко подмечено. Тот парень до сих пор прыгает?

В глазах Морриган промелькнуло непонятное выражение.

— Нет.

— А кем он был?

— Робби? Просто приятелем.

Морриган резко отвернулась.

И, слава богу, подумал Габриель, потому что изобразить безразличие он бы не сумел. Робби, Роберт Уиттингтон. Услышав это имя из уст Морриган, Габриель испытал потрясение. Когда он рассматривал фотографии молодого человека на стене в особняке Монк, ему казалось, будто он находится у мемориала или у алтаря. Конечно, все снимки — это своего рода законсервированные воспоминания, но, глядя на те фотокарточки, Габриель подсознательно чувствовал, что Роберта Уиттингтона нет в живых. Морриган произнесла его имя так, словно Робби стоял в двух шагах от них, и если бы Габриель оглянулся, то вновь увидел бы эту доверчивую улыбку и щенячьи глаза.

Корзина дернулась и застыла. Габриель бросил взор на часы: две минуты десятого. Морриган легко соскочила на открытую платформу. Мгновение поколебавшись, он последовал за ней.

Первым его ощущением стал ветер, бьющий в лицо. Вторым — невероятно чистый воздух и безграничный обзор.

Плоские крыши, остроконечные шпили, островки зелени. Даже там, где небо встречалось с землей, горизонт казался прозрачным.

Внизу и чуть в стороне протянулся мост Челси. Туда-сюда сновали игрушечные машинки, да и сам мост казался таким маленьким, что Габриель мог зажать его между большим и указательным пальцами. Под мостом безмолвно и величаво текла Темза, ее серые, покрытые рябью воды напоминали морщинистую слоновью шкуру.

— Великолепно, правда? — спросила Морриган.