Угощения для праздника Полина накупает в ресторане. Ей неведомы кухонные муки накануне гостей, пар, пот, четвертование овощей и треволнения от капризов духовки. Но главное то, что Полина разрешит Саше переворошить все красивые глянцевые книги и ответит на все вопросы. Кто такая да кто такой, и зачем, и когда… Сашке нравится вникать и ужасаться взрослым перипетиям, ребенка манят странствия и превратности судеб, они для него – игра по-крупному. Сашку Полина выделяла особо, умиляя мать почетными аналогиями. Назовет известную фамилию и добавит:

– И вот я прочла о ней – ну копия твоей Саньки, такая же впечатлительная была в детстве!

Полина много читала, Сашке казалось, что в этом и состоит ее профессия – знать детали. Она работала распространителем билетов, ее стараниями Сашка усвоила: трудись упорно, родись у лорда (английская пословица).

К великому сожалению, Полина-вдохновительница впоследствии сошла с ума. Зарылась в магические книги, повадилась в кружок единомышленников, увлекаясь всем подряд – масонами, буддизмом, пифагорейством, Папюсом с его кровушкой молодого петуха и прочей неаппетитной чушью. К тому времени Сашка уже выросла, окончила институт, а дом Полины опустел, сыновей разметало, и Полине вдруг возьми да и стукни в голову завещать свое жилище любимой племяннице, голи перекатной. Сашка ужаснулась: куда ей такое хозяйство?! Не говоря о том, что имелись законные наследники, которых, кстати, Полина вовсе не собиралась обижать. Но сие не мешало ее благотворительным порывам. Тот дом, как породистый скакун, как богатое авто, требовал накладного ухода, иначе он моментально пришел бы в запустение, а убогие остатки былой роскоши – это хуже, чем обжитое плебейство. К счастью, Полина легко загоралась и остывала, и благая идея быстро канула в Лету.

Потом по Сашкиной хронологии следовал отказ Семочке. Потому как что за радость вступать в брак, потому что «мы оба хорошие люди без вредных привычек и именно такие должны размножаться». Сему ей хотелось расцеловать в обе щеки и отпустить восвояси, чтобы он за первым же углом втюрился по уши, например в порочную старуху. Теперь Сема уже не носит дырки на носках, выбился в люди, читает лекции в Сорбонне. Бился, бился головой – и выбился…

А может, Сашка ошибалась и есть такие, у кого страсть в нагрудном кармашке и в одночасье она может вырасти, как Алиса в Зазеркалье, надо только дать ей шанс…

Может быть, но в любом случае Сашка противилась ностальгическим ловушкам. У любой женщины сыщутся истории про отвергнутого ею и теперь взгромоздившегося на белого коня; и вот уже подержанной, без былой строптивости тете есть чем тщеславие потешить. «Вот если б я тогда… то сейчас…» Полноте! Если б они тогда… то и теперь бы все то же самое, Фортуна так же прошлепала бы мимо в грязных тапочках.

А Сашка считала, что ей не требуются просроченные и упущенные фабулы. Она и уехала с видимой легкостью, поняв, что роль ее прожита, пусть даже и искусственно прервана сомнительной необходимостью Магдалены. Идея контракта – это Магдалена, ретивое претворение в жизнь – это Магдалена, но и то и другое – всего лишь ее врожденная дерзость называть себя импресарио или кем угодно еще. В королевскую труппу Ингу пригласили бы и без Маги, но кто бы вдохнул жизнь в авантюру! Она носилась в воздухе, но азарта ловить диковинных бабочек не было. Тесная Шотландия – упряжка для пони и маленький круг ада. Но не успела Инга опомниться – жребий оказался брошен.

Возвращение Сашки к себе было странным. Совсем не болезненным, скорее похожим на обманчивое облегчение безнадежного пациента, засим обычно – упокой. «К себе» теперь не значило «домой». Она уговаривала себя много вечеров, обычно с маленьким коньяком и большой шоколадкой с белкой на обертке. И уговорила. Саша теперь для Инги – любимая обуза, как вишневый сад для Раневской. Она уедет не насовсем, на пока, пусть Инга разберется, необремененная обидками-бирюльками, разменивать ли ей свой великий талант на много-много маленьких «талантов», монеток. Легкие ручейки ужаса текли по лицу в никуда; но Сашка держалась. Не роптать! Довольствоваться имеющимся! И – главное: это ненадолго!!!

Самообман стух в дороге. Но и слава богу, потом он был уже не нужен, его сменило послешоковое равновесие. Позвонил нерешительный инженер. Набрал номер наудачу – а вдруг? Последний раз они встречались четыре года назад; так поступают: а) в завязках начинающих романистов; б) в песнях бывалых песенников; в) в юности с перепоя или недопива.

Инженер позвонил и растерялся, когда ему ответили, удача не входила в его планы. Но, видимо, это был утешительный приз в виде застенчивого кавалера. Пили чай с приторным тортом безе. Белая субстанция склеивала пальцы и губы, инженер допытывался:

– А помнишь, ты мне однажды звонила оттуда… в Новый год?

Как не помнить… Звонила, дабы убедиться, что и у нее есть личная история, пусть даже вялотекущая. Такие инженеры нужны для поднятия тонуса с нулевой отметки до низкой. Хотя это она уже со злости, тогда с тонусом как раз было все в порядке.

Инженер наконец-то осмелел и позвал на дачу.

– Поехали! Прямо сейчас! – взметнулась Сашка.

Лучшее средство от меланхолий – передвижение, пусть и бестолковое. Инженер счастливо и смущенно стал оправдываться, что ему там еще прибраться надо, его явно ошеломил поворот дела. Тоже вышибал клин клином… Сашка прознала, что у него случилась любовь, брак, скорый развод, жена пожила с ним полгода и вернулась к прежнему мужу.

Приехали. Сначала действительность заиграла уютными красками. Инженер печку затопил, Сашка знакомилась с дачным хламом вроде старого проигрывателя с пластинками. Сашка давай их ворошить, вспомнила, как Инга рассказывала про детдом и про заезженные пластинки. Сашка крепилась: подумаешь, ностальгический укольчик… Инженер устроил сюрприз: Сашка оборачивается, а он протягивает ей парфюмерную коробочку в целлофане.

– Давно купил, думал, что приедешь, а ты пропала…

Коробочка была в белых цветах, в ней покоились духи для школьницы, уж больно запах невинный, экспериментальный продукт местной фабрики.

– Я помню, ты любила жасмин!

Неприлично и трогательно. Спрятал от жены на даче? Придумал или правда? Или просто сотрудницам на 8-е Марта закупили, а один флакон водички оказался лишним – не пришла, уволилась, уехала, сгинула…

Ночью Саша заподозрила: может, уже климакс на нервной почве? Нет уж, надо заставить себя получить удовольствие, где же это пресловутое «баба ягодка опять»?! Не получалось. Когда инженер уснул, вышла тихо на крыльцо. Все течет, весна в первом приближении, ночь лунная, светло, тихо, снег липкий, пластилиновый, оплывает с земли, как воск. Ничего во вселенной, кроме кап-кап. Где-то на небе небось вздыхает мама из-за девочки своей невезучей. У братьев семьи, а девочке как будто не объяснили чего-то… Домой захотелось – мочи нет. Домой, в слякотный «Китеж», к Инге.

Магдалена выделялась: шелковые черные волосы зачесаны в безупречную «шишку», сама миниатюрная, смуглая, национальность – дело темное. Кого-то навязчиво напоминала. Инга, увидев ее, сказала: