* * *

В седьмом часу мне позвонила женщина, назвалась Кэтрин Эпплтон и сказала, что живет в «Шиповнике» — небольшом коттедже внизу, у Брейкер-Бич, неподалеку отсюда. Она объяснила, что коттедж взял в аренду ее отец, но отдыхает там она. Я терпеть не могла, когда люди так делали — арендовали жилье на свое имя для кого-нибудь другого. Но смотрела на это сквозь пальцы, пока все выглядело пристойно. Пока речь шла не о компании студентов, не питающих уважения к чужой собственности и способных нанести ей больше ущерба, чем приносила прибыли аренда. Ломаны специально оговаривали правило, запрещающее сдавать дома тем, кто не собирался жить в них сам, но я далеко не всегда придерживалась его. Меня интересовала скорее возможность непрерывной аренды, то есть практическая сторона. А как я разберусь с остальным — мое дело. И я всегда оставалась на связи, даже в пятницу вечером в последнюю неделю августа.

— Я нашла ваш номер в бумагах, — продолжала Кэтрин, как мне показалось, неестественным, натянутым тоном.

— Да, я менеджер компании. Чем могу помочь, Кэтрин? — Я прижала пальцы к вискам, надеясь, что дело, каким бы оно ни было, сможет подождать.

— Кто-то зажигал наши свечи, — сообщила она.

— Что?..

— Кто-то. Зажигал. Наши. Свечи, — повторила она, подчеркивая и отделяя каждое слово. — А никто из наших этого не делал. Так они говорят, — в трубке фоном слышался смех.

Пьяны. Только зря отнимают у меня время. А мне звонят, потому что никто не признается, — на спор: «А ну колитесь живо, не то позвоню хозяевам». Но тут я вспомнила свечу, оставленную зажженной в «Голубой мухоловке», и запах морской соли и лаванды.

— Так, Кэтрин, минутку. Нет ли в доме каких-нибудь следов проникновения со взломом?

— Ой, да я даже не помню, запирали мы дверь или нет. Извините.

Снова голоса на заднем плане. Кто-то просил дать ему телефон, Кэтрин пропустила просьбу мимо ушей.

— Что-нибудь пропало? — спросила я.

— Нет, кажется. Все вроде на месте. Просто жутко стало из-за свечей.

Я никак не могла понять, чего они хотят от меня. Зачем звонят в пятницу вечером, почему не заканчивают разговор.

— Просто мы… мы тут задумались, — продолжала Кэтрин. Фоном в трубке снова засмеялись. — С этим домом не связано никаких легенд о призраках?

Я медленно поморгала, пытаясь въехать в суть вопроса.

— Так вы звоните из-за легенд о призраках?

В пятницу вечером мне случалось принимать и более нелепые звонки, но этот был достоин занять одно из первых мест в списке. Да что это с людьми, если первым делом им в голову приходят призраки, а не какие-нибудь здравые объяснения? Так или иначе, я рассудила, что порадоваться следует уже тому, что эти жильцы не грозились уехать и не требовали ни возврата уплаченных денег, ни срочного принятия мер с моей стороны.

Слушая невнятный смех в трубке, я подумала, что кто-то из этой компании наверняка устроил розыгрыш. И если я заеду к ним, то найду перенаселенный дом, надувные матрасы на полу и переполненный мусорный бак.

— Буду у вас утром, — пообещала я. — Проверю, что с замками.

* * *

Закончив разговор, я вытащила пачку действующих в настоящее время договоров. Завтра придется объездить все сданные в аренду дома — просто на всякий случай. О двух явных проникновениях я уже знала, а теперь еще вот это.

В любом случае арендаторы чаще всего менялись в субботу, если только семья не задерживалась еще на неделю. Все, кто собирался уехать завтра, должны были выселиться к десяти. Я договорилась с клининговыми компаниями, чтобы уборку провели в первую очередь в тех домах, где ожидалось вселение новых жильцов на предстоящую неделю. Суббота обычно становилась днем хаоса: у нас в запасе было всего шесть часов, чтобы вычистить дом и подготовить его к следующему заезду.

Я просмотрела список домов и составила расписание для себя. В настоящее время я присматривала в Литтлпорте за двадцатью двумя объектами недвижимости, восемнадцать из которых сейчас были заняты. На следующей неделе таковых должно было насчитываться шестнадцать.

Снова пройдясь по списку, я задумалась, не напутала ли чего-нибудь. Среди занятых в настоящее время домов «Закатный приют» не значился. В нем никто не жил на прошлой неделе и не должен был вселиться на предстоящую.

«Закатный приют», расположенный напротив «Голубой мухоловки», — тот самый, где я видела, как колышутся занавески, заметила, как кто-то наблюдал за мной после того, как я нашла мобильник Сэди.

Но там не должен был находиться никто.

У меня екнуло в животе. Кто-то следил. Не просто за домом Ломанов. Не просто за домами, сдающимися в аренду. А за мной.

Мы с Паркером шагали от парковки к «Логову», и меня вдруг пронзил острый трепет. Темнота, ожидания, мужчина рядом со мной. Заведение, где раньше я бывала постоянно, только подновленное. Вечер пятницы, полно народу. Предвкушение того, что я надеялась узнать, и уже чувствовала, что оно витает совсем рядом.

В этом баре создавалось ощущение типично местного кабака — искусственно состаренные деревянные балки, столешницы из толстых спилов дерева, закатанное в пластик меню. Но это была одна показуха. Цены, бармены, вид из окон — все выдавало заведение, рассчитанное на приезжих. Хозяева знали, что делают. Тайное сокровище, путь к которому ведет по шаткой и хлипкой деревянной лесенке, упрятанной под потемневшей от непогоды вывеской. Оставшийся на виду балкончик над каменистым пляжем, обещание самого настоящего Литтлпорта, доступного далеко не каждому.

Вот в таком ключе его и преподносили клиентам. Получив основную прибыль за четыре месяца, хозяева к октябрю заколачивали окна и балкончик и перебазировались обратно в свое главное помещение — забегаловку с бургерами и пивом в двух милях дальше от берега.

Внутри все держались шумно и разухабисто, но притихли, как только за нами закрылась дверь. Эту реакцию вызвал Паркер. Его не видели здесь все лето, и теперь завсегдатаи один за другим потянулись засвидетельствовать почтение. Девчонки в джинсах и облегающих топиках. Парни в шортах-хаки и теннисках. Все на одно лицо, не различишь. Клали ладони ему на плечо, пожимали руку выше локтя. Сочувственно улыбались. Ластились.

«Я в порядке».

«Спасибо, что помните нас».

«Ага, приехал на открытие».

В последовавшей тишине один из парней поднял стопку и объявил:

— За Сэди.

Паркера утянули к угловому столику. Он оглянулся на меня через плечо, поднял два пальца, и я стала пробираться к стойке.

Бармен коротко взглянул на меня, потом продолжал вытирать стойку.

— Чего вам? — спросил он отсутствующим тоном, словно знал, что мне здесь не место.

Пока я заказывала — бурбон со льдом для Паркера и слабоалкогольное разливное пиво для себя, — какой-то мужчина подсел ко мне, и я почувствовала, как он пялится на мой профиль. Болтать я была не в настроении, но он постучал по стойке, привлекая мое внимание.