Джек нахмурился:

– С вашей стороны очень опрометчиво просить именно Макса…

– Хватит! – почти рявкнул Картер, обрывая нотации Джека. – У меня сегодня знаменательный день. Я наконец-то вышел из этой дыры и потому нахожусь в прекрасном настроении. Джек, не портите мне праздник. Свою порцию дерьма я выхлебал по полной.

Пока что Картер просил, хотя и жестко.

– Конечно, – пошел на попятную Джек. – Меня это не касается.

– Вот именно. Значит, встречаемся в следующую пятницу?

– Да. У вас, в шесть вечера.

Картер покачал головой:

– Мне выдали шесть напоминальных бумажек. Хороший повод забыть про все на свете. Но я постараюсь помнить.

– Будьте осторожны, Уэс! – Джек похлопал его по плечу.

– Буду, – пообещал Картер. – До встречи.

Он зашагал к машине Макса. Тот улыбался, как последний идиот, поблескивая зеркальными стеклами солнцезащитных очков.

– Что новенького? – растягивая слова, спросил Макс сквозь облако дыма.

Картер улыбнулся. Вид у его дружка был, мягко говоря, весьма затрапезный. Вдрызг заляпанная футболка с эмблемой группы «Эй-си/Ди-си», такие же джинсы, давно не попадавшие в стиральную машину.

– Новостей негусто. Вот, только что расстался с одним милым заведением.

– А ты все тот же. Ничуть не изменился.

– С чего мне меняться?

Оставив коробку на капоте внедорожника, Картер пожал Максу руку. Потом они обнялись, хлопая друг друга по спине.

– Приятно снова видеть твою наглую рожу, – сказал Картер, беря протянутую сигарету.

Он жадно затянулся, продолжая разглядывать друга. Раньше Макс достаточно регулярно стригся. Таким обросшим Картер видел его впервые.

– А как твои делишки?

– Полный о’кей, – скривился Макс.

– Ты уверен?

– Уверен, чувак. – Макс снова улыбнулся, но уже не во весь рот. – Это Паркер тебя выводил?

Картер кивнул.

– Картер!

Оба обернулись. Макс удивленно, а Картер обрадованно. Персик только что подъехала и сейчас стояла возле своей машины. Она робко махнула Картеру.

Макс приподнял и тут же снова надвинул очки, однако Картер успел заметить расширенные зрачки и темные круги под глазами. Опять не спал. И опять вмазал с утра пораньше. Еще и восьми нет.

– А это что за цыпочка?

– Потом объясню, – отмахнулся Картер. – Подожди, я сейчас.

Отдав Максу сигарету, Картер трусцой двинулся между машин к своему Персику. Им лучше поговорить здесь. Картеру не хотелось, чтобы Макс глазами раздевал Кэт. Когда этот придурок вмажет, от него можно ждать любых скабрезностей.

– Привет! – поздоровался Картер, останавливаясь.

– Привет. Простите… вам, наверное, не терпится уехать отсюда. Я, в общем…

– Не беспокойтесь, – перебил ее Картер. – Это Макс, мой дружок. Он повезет меня домой.

Картер снял очки, повесив их за дужку в вырез футболки.

– Как прошли выходные?

Персик смотрела на него. Точнее, путешествовала по нему глазами. У Картера заколотилось сердце.

– Я получила ваш подарок… книжку и… хочу поблагодарить вас. Это было… – Она не договорила, закусив губу.

– Вам понравилось? – нервозно спросил Картер, сжимая и разжимая пальцы в карманах джинсов.

– Понравилось – слишком слабо сказано. Я влюбилась в эту книжку. Такой изумительный подарок. Такая… забота. Спасибо вам.

– Да чего там? – Картер смущенно почесал затылок. – Вы же сказали, что потеряли свою. В тюремной библиотеке таких книг нет. А за пределами тюрьмы… нашлась. Больше не теряйте.

– Ни за что. Я ее уже дважды прочитала. Удивительный сюжет.

Картер улыбнулся. Он чувствовал: она не лукавит. Его подарок и впрямь сделал ее счастливой.

– Всегда рад вам помочь, Персик.

Она полезла в карман своих серых брюк и достала карточку, исписанную цифрами.

– Вот, возьмите. Наш первый урок – в следующий вторник, в библиотеке на Сорок второй улице. Здесь номера моего мобильника и домашний… на всякий случай. – Персик махнула рукой, словно извиняясь. – Мало ли, вдруг вы опоздаете или не сможете прийти. Обязательно позвоните. – Она протянула ему карточку.

Что это с ней? Неужели она краснеет?

– Это здорово. Спасибо.

Карточку он спрятал в задний карман джинсов.

– Значит вы… не передумали? Мы продолжим занятия?

– Обязательно, – успокоил ее Картер.

Покрасневшие щеки и дрожащий голос делали ее еще соблазнительнее.

– Замечательно. – Персик попятилась. – Не стану больше вас задерживать. Вы… будьте осторожны.

Картер лениво приложил два пальца к козырьку несуществующей фуражки.

– Вы тоже, – сказал он.

Она застенчиво улыбнулась и пошла к ненавистному для Картера зданию.

– Черт, – озадаченно выдохнул он, когда Персик скрылась за дверью.

Обычно она великолепно умела контролировать ситуацию. Честно говоря, Картер рассчитывал на ее самообладание и сейчас, когда охранники и камеры остались в прошлом. Если она придет на урок в таком состоянии, он ведь тоже не удержится. Вдруг ее благая затея закончится полным провалом?

Картер надел очки и побрел к машине Макса.

– А говоришь, нет ничего новенького! – усмехнулся Макс. – Ты уж давай делись по-свойски.

– Нет! – отрезал Картер, задетый этим двусмысленным «делись».

Потом, сообразив, что такое поведение даст еще больше пищи для домыслов и подкалываний, он засмеялся, пытаясь за смехом скрыть свое раздражение.

– Она здешняя преподавательница литературы. Вот и все.

– Преподавательница, говоришь? – Макс посмотрел на дверь, за которой скрылась Персик. – С училкой, у которой такая задница, я готов заниматься чем угодно. Лучше всего попковедением.

Картер сдержался.

– Это ты у нас все замечаешь, – с натянутой улыбкой произнес он. – Я вот даже внимания не обратил.

Макс фыркнул, доставая из кармана ключи:

– Ничего, братан. Дело поправимое. Тебе оттаять нужно.

На эти слова Картер уже ответил искренним смехом. Он был целиком согласен с Максом. Нужно отдохнуть, расслабиться, вычистить из мозгов тюремное дерьмо. Отныне он свободный человек и будет наслаждаться каждой минутой своей свободы.

* * *

Картер никогда не был домоседом.

Лет с девяти он постоянно мыкался по чужим местам, неуютным и неприглядным. В закрытых школах, куда его пихали родители, он долго не задерживался. А из родительского дома, когда у них с отцом доходило чуть ли не до рукопашной, он сматывался к друзьям, ночуя на чужих диванах или просто на полу. Засиживаться на месте он не любил. У него начинали гудеть ноги от неодолимого желания куда-нибудь свалить.