– Никак! – всхлипнул отец Маркус. – Я не спрашивал! Поймите, я просто не мог ему отказать!

Священник весь съежился, будто в ожидании удара, вместо этого маэстро Салазар зубами выдернул пробку из горлышка глиняной бутылки и сунул пойло в руки смотрителя библиотеки.

– Пей!

Отец Маркус принюхался к пойлу, облизнул пересохшие губы и присосался к горлышку. Крупный кадык размеренно заходил вверх-вниз; перегонное вино потекло из уголка рта и заструилось по шее, но впустую пролилось не так уж и много. Когда мы уходили, священник упился до положения риз.

4

С ходу ломиться в книжную лавку почтенного мэтра Геббена мы не стали. Для начала прошлись по округе и наметили возможные пути отхода, затем встали поодаль и принялись вести подсчет покупателей, запоминая, сколько человек входит и сколько выходит. Опустела лавка только в сумерках, тогда и начали действовать, благо время для всевозможных эскапад было самым что ни на есть подходящим: и прохожих на улице почти не осталось, и ночная стража еще город обходить не взялась.

– Действуем жестко? – спросил Микаэль, заранее высвобождая из-под плаща рукоять шпаги.

– Не гони лошадей! – одернул я подручного. – Сначала попробую разговорить по-хорошему.

– Какой резон ему с тобой откровенничать? – фыркнул маэстро Салазар.

Я поднял руку и продемонстрировал служебный перстень.

– Микаэль, этот прощелыга интересовался сочинениями из разряда запретных! Подобная публика боится Вселенскую комиссию до дрожи в коленках. Уверен: если как следует надавить, выложит все сам! Если, конечно, хоть что-то знает. Сто к одному, что де ла Вега использовал его втемную и в свои планы не посвящал.

– Поступай как знаешь, – проворчал бретер.

Я первым поднялся на крыльцо и решительно шагнул через порог. Сидевший на табурете у входа дородный детина встрепенулся было при виде возникшего в дверях бретера, но сразу приметил на моем пальце печатку магистра Вселенской комиссии и подниматься на ноги передумал. Помимо охранника и хозяина внутри обнаружился еще и переписчик. Молодой человек хрупкого сложения устроился за конторкой, освещенной ровным сиянием сразу двух ламп, посматривал в раскрытый фолиант, макал перо в чернильницу и аккуратно и без всякой спешки переносил слова на бумажный лист.

Сам хозяин сидел за прилавком и через увеличительное стекло изучал обложку толстенного тома в кожаном переплете с накладными медными уголками. Было седовласому сеньору далеко за пятьдесят, но старым он при этом не казался, выглядел подтянутым, да и наряжался с редкой для книжников изящностью.

Я направился прямиком к нему и на ходу уточнил:

– Мэтр Геббен?

Книжник оторвал взгляд от фолианта и без всякого предупреждения швырнул в меня тяжеленный том! Инстинктивно я выставил перед собой руки и сумел уберечь лоб от удара медным уголком, а мэтр Геббен извернулся на месте и бросился в заднюю комнату.

– Джок! – пронзительно завопил он, захлопывая за собой дверь.

Охранник вскочил с табурета, но Микаэль упредил это движение и жестким тычком усадил громилу обратно. Увы, после удара локтем в левый висок сознания тот не потерял и вцепился в плащ бретера, удержав маэстро на месте и не позволив броситься в погоню за хозяином лавки.

– Зараза! – выругался я и кинулся в обход прилавка, но переписчик неуловимо змеиным движением выскользнул из-за конторки, в руке его блеснул длинный узкий нож. Этот маневр застал меня врасплох, я попросту не успевал дотянуться до оружия и парировал выпад, подставив под удар фолиант. Острие клюнуло кожаную обложку, тогда ничуть не смущенный неудачей переписчик скользнул в сторону столь быстро, что на какую-то долю мгновения выпал из моего поля зрения. И вот уже новый укол, на этот раз в бок!

Спасла кольчуга. Клинок бессильно лязгнул о стальные кольца, и я наотмашь приложил паренька тяжеленной книгой по лицу, да еще довернул при замахе корпус, что сделало удар совсем уж убойным. Голова мотнулась, из расквашенного носа брызнули две струйки крови. Боль ошеломила моего несостоявшегося убийцу, и я тут же добавил ему переплетом в лоб. Медная накладка рассекла кожу, переписчик отшатнулся и угодил в объятия Микаэля. Тот без затей полоснул паренька дагой по горлу и небрежно отпихнул в сторону.

Юнец забился в агонии на полу; я мельком глянул на заколотого охранника, отбросил фолиант и рванул к двери, за которой скрылся мэтр Геббен. Удар плечом выломал хлипкий засов; мы с Микаэлем ворвались в темный коридор, заглядывая во все помещения подряд, пробежали его и заскочили в последнюю комнату, где и застали почтенного мэтра взгромоздившимся на подоконник распахнутого окна.

Святые небеса! Только не это! Книжник не просто видел наши лица, ему доподлинно известно, кто я такой! А мы мало того что вломились в лавку добропорядочного горожанина и прикончили двух его слуг, так перед тем еще скрутили и побили смотрителя библиотеки кафедрального собора! Подняли руку на духовное лицо! Если прежде епископ еще мог закрыть на подобное самоуправство глаза, то теперь на снисхождение со стороны местных властей мне рассчитывать не приходилось.

Ладно хоть еще прыжок с немалой высоты на мостовую представлялся пожилому книжнику нешуточным испытанием, он замешкался, и этой его заминки хватило, чтобы сунуть руку под плащ и ухватить пистоль.

– Стоять! – крикнул я, рывком высвобождая оружие.

Пустое! Книжник качнулся вперед, начал неловко валиться на улицу и заблажил:

– Грабят!

Микаэль шумно выдохнул и на шаге вперед резко махнул рукой. Брошенная им дага угодила книжнику точно меж лопаток, клинок вошел в тело едва ли не по рукоять. Хозяин лавки пропал из виду, тут же послышался глухой отзвук падения тела на мостовую, и кто-то истошно заголосил:

– Убивают! Стража! Стража!

Маэстро Салазар развернулся на пятке и ринулся прочь. Я бросился следом. Мы выскочили в торговый зал, прошлепали по луже крови и заскочили в противоположный коридор, который, к нашей превеликой удаче, выходил на задний двор. Там обнаружилась одна-единственная калитка, за ней тянулся узкий проход, стиснутый стенами соседних домов. Как назло, стоило нам вылететь в него, из-за угла тут же высунулась чья-то раскрасневшаяся рожа и раздался азартный крик:

– Тута они! Сюда, народ! Держи татей!

Я вскинул пистоль и пальнул, целясь чуть выше кликуши. Грохнуло, затянула проход пелена сизого дыма, пуля с явственным щелчком угодила в каменную стену и срикошетила куда-то в сторону. Крик оборвался, наш преследователь отпрянул назад и скрылся из виду.

Мы бросились в противоположную сторону, повернули в соседний переулок, и Микаэль ударом кулака сбил с ног попавшегося навстречу зеваку; тот даже пискнуть не успел. Пробежав два дома, маэстро Салазар указал на темную арку и хрипло выдохнул:

– Туда! Быстрее!

Пришлось поднажать. Мы повернули раз, другой, проскочили помойку и какие-то задворки, пронеслись по луже, снова повернули, затем еще и еще. На какое-то время я потерялся в лабиринте закутков, лестниц и переулков. Где-то неподалеку раздавались крики взбудораженной толпы, а затем по округе и вовсе начал разноситься колокольный звон, но маэстро Салазар ориентировался на местности куда лучше моего, мы не заплутали и не попали в облаву. Удрали.