— Ну и что же он сказал тебе, Сток? Не заставляй меня сходить с ума от нетерпения.

— Парень сказал мне: «Сток, ты ничего не слышал от меня. Но. Есть один проклятый прицел, который теперь находится неизвестно где».

— Христос!

— Так он и сказал! Приблизительно три месяца назад кто-то ворвался в квартиру парня из полицейского спецназа в округе Дейд в Майами. Полицейского убили прямо в его кровати. Кто-то нанес ему удары острым предметом в оба глаза и забрал оружие. Вместе с прицелом.

— Подожди-ка. Парень из спецназа приносил оружие домой? Нет, так не бывает, Сток. Они оставляют оружие в камере хранения после каждой операции.

— Дерьмо! Ты думаешь, я не знаю этого, Росс? Он не должен был хранить свою проклятую снайперскую винтовку дома. Конечно же, нет. Это противоречит уставу службы. Ты прав. Он сплоховал. На время уикэнда взял оружие, винтовку «Беретта М82а1» 50-го калибра, чтобы пострелять в речке аллигаторов. Кто-то следил за парнем, выучив все его привычки.

— Значит, они знали все и о его оружии, и о способностях, и все такое.

— Да.

— А где именно была его квартира?

— На Саут-Бич.

— Вопрос.

— В смысле?

— Каким образом убийца Вики установил новый прицел на старую винтовку? Почему бы просто не воспользоваться «Береттой» 50-го калибра?

— Я думал об этом. Видно, ему было удобнее использовать старую СВД. Скорее всего, он пользовался ею в течение долгого времени. Новая «Беретта» напичкана всякими новыми штучками, в которых он ни черта не понимал. Поэтому он установил хороший прицел на старое оружие.

— Ты думаешь, этот стрелок — русский, Сток?

— Русский, а может, кто-то из прежнего восточного блока. Много же на свете осталось коммунистов, которые не прочь бы замарать руки кровью Алекса Хока.

— Ну а китайцы, северные корейцы…

— Они, конечно, тоже. Но китайцы и северные корейцы, видишь ли, делают свои собственные снайперские винтовки. Они не стали бы марать руки каким-то устаревшим советским дерьмом.

— Кое-кто на Среднем Востоке мог бы…

В этот момент в библиотеке появился Пелхэм, неся серебряный поднос с заварным чайником и чайными приборами на две персоны.

— Осмелюсь сказать, мне очень не хочется прерывать ваше, конечно же, самое глубокомысленнейшее и плодотворное обсуждение, но я подумал, что, возможно, чашка хорошего «Дарджилинга» могла бы помочь и дальше стимулировать ваши мозговые клетки.

— Пелхэм, — сказал Сток, — ну ты и фрукт. Тебе нравится городить всякую ерунду, которую обычные люди, я полагаю, никогда не поймут, но, черт возьми, ты говоришь с таким воодушевлением, что твои слова поневоле воспринимаются положительно.

— Ну вот и отлично, господин Джонс, — сказал Пелхэм. — Значит, вы будете пить чай?

— Я буду пить чай, — сказал Сток, и по его лицу расползлась огромная улыбка. — Пелхэм, ты нянчишься с Алексом с того самого дня, что он родился. Мы сидим здесь и пытаемся выяснить, кто мог настолько ненавидеть Алекса, что убил его невесту у входа в церковь. Возможно, ты мог бы кое-что добавить. Почему бы тебе не сесть рядом с нами и не послушать рассказ старины Росса о его полуночном визите на место преступления?

— Вы серьезно хотите этого?

— Я серьезен, как никогда.

— Тогда я должен быть восхищен. Я собирался провести это утро, сортируя носовые платки его светлости. Хлопковые и шелковые все валяются в одной куче. То, что вы мне предлагаете, кажется намного более интересным и стоящим занятием.

Пелхэм сел на прекрасный старинный виндзорский стул, который Алекс приобрел при распродаже одного имения в Кенте.

— Хорошо. Нам определенно нужна вся возможная помощь, чтобы полностью разобраться. Теперь, Росс, расскажи Пелхэму и мне, что случилось, когда вы с констеблем отправились к церкви той ночью?

— Ах да. Была темная и ненастная ночь. Дождь лил как из ведра, и я не ожидал, что мы чего-то добьемся в результате. Место преступления к тому времени было уже полностью осмотрено. Но констебль напомнил мне, что обычных следователей не стоит путать с Эмброузом Конгривом.

Сток засмеялся:

— Этот Эмброуз — настоящий спец. Он прирожденный коп, правда ведь?

— Приняв во внимание то, что стрелок провел ночь или большую ее часть на дереве, мы обошли вокруг ствола. Дважды. — Росс засунул в карман куртки руку и вынул маленький конверт из кальки. — Эмброуз нашел это во время второго обхода. Конверт только что вернулся из лаборатории.

Сток взял конверт и поднес его к свету.

— Непонятно, что это такое.

— Это кончик сигары. И обертка, и содержимое были идентифицированы как часть кубинской сигары. На обертке остался элемент фольги. Ребята из лаборатории смогли определить марку. «Кохиба».

— Так, ну и к чему мы пришли? Кубинские сигары можно приобрести где угодно.

— Совершенно верно. Но ярлык указывал, что эта сигара не была предназначена для экспорта. Возможно, она была куплена на Кубе.

— Хорошо, многие из кубинских парней хотели сделать из Алекса отбивную, но мы убили большинство из них, когда разнесли вдребезги подлодку мятежников.

— Сток, — спросил Сатерленд, наклоняясь вперед, — ты думаешь то же самое, что и я?

— Советская снайперская винтовка. Сотни их остались на Кубе. Стрелок мог быть и кубинцем. Бог знает сколько мы их угробили тогда…

— Куба, — перебил его Сатерленд. — Именно это слово Алекс попросил Конгрива добавить в список.

Именно тогда Пелхэм выронил из рук чайную чашку. Она упала на пол со звоном и разбилась на мелкие кусочки, а чай выплеснулся на брюки Стокли.

— О господи! — воскликнул Пелхэм. — Я, должно быть, схожу с ума!

— Ничего страшного, Пелхэм. Я помогу все собрать и…

— Я сделал ужаснейшую вещь, — сказал Пелхэм. — Абсолютно ужаснейшую. Я, должно быть, впадаю в старческий маразм.

— О чем ты, Пелхэм? — спросил Сатерленд. — Ты, мой друг, просто неспособен сделать что-нибудь ужасное.

Пелхэм глубоко вздохнул и уставился на двух мужчин.

— Вы оба думаете, что человек, который убил Викторию, мог быть кубинцем?

— В настоящее время мы подозреваем, что это так.

— Это может совершенно не соответствовать истине, — сказал Пелхэм, тревожно потирая руки в белых перчатках.

— Когда ты пытаешься раскрыть хладнокровное убийство, Пелхэм, все может соответствовать истине, — уверил его Сток.

— Это было приблизительно через неделю, после того как все вернулись с Карибского моря. После успешного завершения того мероприятия, которое его светлость шутливо назвала «личным кубинским ракетным кризисом», Вики гостила в нашем доме в Лондоне, выздоравливая после тех испытаний, что ей пришлось перенести в руках кубинских мятежников. Никто не возражает, если я налью себе маленький глоток виски? Чувствую себя немного испуганным.