Иан с Дэном рассказывали о приключениях в Ирландии.

Эми не слушала. Потом расплела пальцы и глянула на часы. Ну где же они?! Если с Джейком и Аттикусом хоть что-нибудь случится…

К счастью, оба брата уже входили в вестибюль. Как будто камень свалился с души. Хотелось встать, окликнуть их. Вместо этого Эми наблюдала, как Джейк озирается по сторонам. Она вскинула руку.

Розенблюмы взбежали по лестнице в ресторан.

– За вами следили? – спрашивала Эми.

– Да, но мы оторвались. – Джейк швырнул на столик газету. У Эми ёкнуло сердце: на всю страницу их с Ианом фотография и надпись «ЭТО ЛЮБОВЬ!». Однако Джейк раскрыл статью под заголовком «ПРЕЗИДЕНТ ПИРС?». На снимке Дж. Резерфорд Пирс жал руку сконфуженному премьер-министру.

– Я уже читал. Пирс проводит поездку доброй воли с заключительной пресс-конференцией на своём острове в Мэне через две недели. Там он объявит о желании баллотироваться в президенты. Потом банкет, всё как положено.

– Отличный шанс подсыпать антидот! – оживилась Эми. – Пока Пирс будет общаться, есть, пить…

– Неплохой план, – кивнул Дэн. – Вот только антидота нет. Мы же не расшифровали дневник.

– И не узнали формулу, – подхватил Йона.

– И не собрали ингредиенты, – добавил Иан.

– Будем надеяться, их не тридцать девять, – вклинилась Эми.

За столом все кисло улыбнулись. Эми посмотрела Джейку в глаза, но тот быстро отвернулся.

– Две недели? Сделаем, тоже мне, – усмехнулся Аттикус. – По коням!

Пони оторвался от заварного пирожного.

– Ребят, вы просто нереально крутые!

* * *

На всякий случай Нелли зарезервировала им номер. Пони сбегал вниз забрать ключ. Вся компания втиснулась в лифт и поднялась на четырнадцатый этаж. В номере они выдвинули на середину стол, достали дневник, стопку бумаги…

Сбросив кроссовки, Аттикус взялся точить карандаш. Джейк склонился над дневником, старательно избегая смотреть на Эми. Он никогда не простит её за то, что выставила его из дома в Ирландии.

Эми мысленно поклялась, что с ними ничего не случится.

Этого она точно не переживёт.

* * *

СБ 1 сообщает СБ 3:

Проверка отеля «Ренессанс» завершена. Направляемся в «Кларк-отель» на Сент-Панкрас-роуд.

* * *

– «…возьми изначально своё; там, где восемь, считай до шести. Приставь то, что римляне дали, и в путь»… Как понять «изначально своё»? – нахмурился Дэн.

– У меня самолёт и три хаты. Но ничего изначального. Всё в кредит, – сообщил Йона.

Джейк слабо улыбнулся и похлопал кузена по плечу.

– Эми рассказывала, что Оливия лишилась всего, когда сгорело родовое имение. Странно… она обращается к дочери, не имея ничего за душой.

– У нас есть мы сами, – вмешался Дэн. – Можно потерять всё, но всегда останется вот это. – Он ткнул себя в грудь. – У меня Дэн. У Аттикуса – Аттикус.

Аттикус засмеялся, но Джейк вдруг замер, не сводя с Дэна глаз. Эми посмотрела на Джейка, он переводил взгляд с неё на брата.

– Имя! – воскликнули оба.

– В стихотворении говорится про имя, – пояснила Эми.

– Мадлен, шесть букв, – сосчитал Джейк.

Эми покачала головой.

– Не то. У Оливии чётко сказано – восемь.

Шурша носками, Дэн посеменил к столу.

– «Мой свет, моя песня». Разве «мадригал» не песня?

– Средневековая песня без инструментального сопровождения, – подтвердил Джейк. – Исполняется в четыре-шесть голосов…

– У Оливии было пятеро детей, – спохватилась Эми. – Планировалось, что Мадлен воссоединит семью. Скорее всего, мадригал – её домашнее прозвище!

– В нём как раз восемь букв! – воскликнул Джейк.

Аттикус быстро-быстро черкал карандашом.

– Это же простейший алфавитный шифр! «Приставь то, что римляне дали». Римляне дали алфавит!

– Берите шестую букву, – распорядился Джейк.

– М-А-Д-Р-И-Г, – считала Эми. – Шестая получается «г». Потом «приставь»…

Аттикус лихорадочно строчил что-то на бумаге.

– Всё просто. «Г» подставляем вместо «А». «Д» – вместо «Б» и так далее… Легкотня. – Он помахал исписанным листком. – Прошу, новый алфавит готов.

Джейк уселся за расшифровку.

– Стоп… здесь явно пустышка.

– Пустышка? – не понял Дэн.

– Особый термин. Означает букву или цифру, не имеющую смысловой нагрузки. Их добавляют специально, для путаницы. Вот сюда и навтыкали лишних букв. Хорошо, сразу заметно. – Джейк снова склонился над дневником.

– Понятия не имею, о чём речь, но ты мой кумир, чувак, – сообщил Пони, вытягиваясь на кровати.

– Дальше всё на итальянском. Джейк, это по твоей части. Я больше по мёртвым языкам, – признался Аттикус.

– Правильно, ты же зомби-зануда, – хихикнул Дэн.

Аттикус вытянул руки и, пошатываясь, двинулся на приятеля. Мальчики сошлись в зомби-поединке, но перестали дурачиться, как только Джейк начал читать.

– «После смерти матери мы были так безутешны, что отец задумал оправиться в страну своей юности. В четырнадцать я впервые приехала в Милан, где встретила товарища отца, а ныне – великого учителя и мастера. Увидев мои рисунки и наброски, он взял меня в ученицы. Занимались мы тайно; секрет сблизил нас, положив начало самой преданной дружбе в моей жизни». – Джейк осмотрел собравшихся. – Она везде зовёт его maestro di vita, как в стихотворении. Но это точно Леонардо. Оливия рассказывает, как изучала у него ботанику, анатомию, рисование и живопись… Потом, когда ей исполнилось семнадцать, «Судьба постучала в двери мастерской. Мой Гидеон». – Джейк уже не читал, а переводил своими словами. – Они поженились, когда Оливии стукнуло девятнадцать. Потом речь о каком-то приданом…

– Приданое! Я же говорил! – ликовал Иан. – Ну и что это?

– «Веруя в мудрость Гидеона, учитель завещал мне Urbes Perditae Codex», – процитировал Аттикус, заглядывая через плечо брату. – «Фармакопею исчезнувших городов».

Джейк взволнованно провёл рукой по волосам.

– С ума сойти. Утерянная рукопись Леонардо, переведённая вашим предком.

– Допустим, но что в ней такого особенного? – недоумевала Эми. – И причём здесь антидот?

– Сейчас разберёмся. – Джейк обложился листами, придвинул дневник. Аттикус взял зеркало, и оба брата начали вполголоса переводить. В ожидании Эми нервно мерила шагами номер, Дэн стоял на голове, Йона дежурил у окна, а Пони сладко посапывал.