Этими и подобными речами Хети удалось успокоить супругу. Прошло еще два года, и за это время братья Исет ни разу не напомнили о себе. Быть может, они узнали о том, что сестра вышла замуж по египетскому обычаю, и отказались от мысли вернуть ее в отцовский дом, или, что более вероятно, просто потеряли ее след. Откуда могли они знать, что она с семьей живет в Великом Городе Юга? Ведь ее избранника они считали заморышем, сыном крестьян, которые ничего не могли предложить новым родственникам в обмен на супругу для своего сына. Они полагали, что Исет, выйдя замуж за Хети, была обречена изо дня в день работать на земле. Стоя на коленях перед жерновами, она молола бы зерно, а из муки потом пекла бы хлеб для своей семьи — достойное наказание для девушки, отказавшейся войти женой в дом богатого супруга, для девушки, имевшей наглость не подчиниться приказу своего отца и бежать из отцовского дома.

Такие предположения высказал однажды в разговоре с Хети Небкаурэ, но ведь он был наивным египтянином и совсем не знал нравов ааму! Откуда бы стало ему известно, до какой степени они мстительны и злопамятны, насколько уверены в своем праве поступать, как им представляется правильным? Он не знал, как жестоки их души, как долго в них живет огонь ненависти, который угасает лишь тогда, когда утолена, наконец, жажда расплаты и мести. Руки и сердца ааму выполняли повеления их божества, и этот бог бывал очень недоволен, когда его приказы не исполнялись. Они не сомневались: если того желает бог, значит, оправданы любые поступки и даже злодеяния…

Амени, сыну, порожденному любовью Хети и Исет, исполнилось пять лет. Отец уже много раз брал с собой этого крепкого и сообразительного мальчугана в палимую солнцем пустыню к востоку от Тебеса, где через сто лет цари новой тебесской династии начнут строить свои подземные усыпальницы и погребальные храмы. Мальчик уже научился находить следы змеи, выманивать ее из логова и ловить, не опасаясь укуса. Хети всегда был рядом, готовый помочь, но движения Амени были такими ловкими и быстрыми, что мальчику не раз удавалось при помощи одной только раздвоенной на конце палки ловить кобр, которых очень боялись все местные жители.

И вот однажды, когда Хети с сыном вернулись домой, проведя весь день за рекой в поисках змей, Исет дождалась, когда они останутся одни, и сказала с горечью, какой Хети никогда не слышал в ее голосе:

— И все-таки, Хети, ты не любишь меня. Тебе нет до меня дела. Каждый раз, когда ты уводишь в пустыню нашу крошку, у меня сердце разрывается от страха. Если одна из этих ужасных тварей укусит его, мы его потеряем! Знай, если это случится, я не прощу тебя до конца моих дней и даже из могилы буду тебя проклинать!

— Исет, любимая! Как ты можешь говорить такое? — воскликнул Хети. — Как могла ты подумать, что я стану рисковать своим сыном, которого я люблю так же сильно, как и тебя, а может быть, даже сильнее?

— Ты его любишь? Кто бы мог подумать! Ты подвергаешь его опасности каждый раз, когда берешь с собой в пустыню.

— Его жизни ничего не угрожает. Я обучаю нашего мальчика, потому что ему предстоит продолжать традиции нашего рода, стать Повелителем змей. Конечно, укусы некоторых змей все еще могут быть для него опасны, чего не скажешь обо мне, но ведь я всегда рядом, и если змея его укусит, что, говорю тебе, маловероятно, у меня с собой все необходимые лекарства. От укуса ему на память останется только два крошечных шрама, не более. Я ношу с собой даже мазь, которая прогоняет боль от укуса. Верь мне, я знаю, что делаю. Ведь меня первый раз укусила змея, когда я был чуть старше Амени. Мой дед тогда сделал все необходимое так быстро, что я даже не почувствовал боли. И с тех пор я не боюсь змей, я умею исцелять пострадавших от их укусов. О том первом случае я не сказал матери ни слова, а она ни о чем не догадалась.

— Мне хочется тебе верить, мой дорогой супруг. Но есть еще одно дело, которое я больше не намерена откладывать. Знай: если ты не решишься, наконец, отправиться в Аварис и узнать о судьбе моей матери, в один из дней, когда ты отправишься в пустыню, я поеду туда сама и сделаю то, что ты сделать не способен. Ты вернешься домой, но меня не найдешь. Я уже буду далеко, буду плыть на корабле к великому Мемфису, а оттуда отправлюсь в Аварис. Уж я наверняка сумею узнать, что случилось с моей матерью. И если мои братья схватят меня и захотят продать тому шакалу, за которого отец меня просватал, я соглашусь выйти за него замуж, а потом задушу его во сне. Тогда уж моему отцу останется только одно — убить меня.

Такие заявления Исет произвели на Хети сильное впечатление, и он решил больше не откладывать поездку в Аварис. Он поедет туда, раз она этого хочет, и сделает то, чего она хочет. Желая ее успокоить и убедить в том, что он способен на это, Хети сказал:

— Та права. Время пришло. Теперь я муж и воин, командир армии его величества. Я владею многими видами оружия и достаточно ловок, чтобы справиться с противником, который физически сильнее меня. Я чувствую в себе силы встретиться с твоими братьями и отцом и мне есть что противопоставить их гневу и ненависти. Язык этих презренных ааму благодаря тебе я знаю так хорошо, что смогу выдать себя за их соплеменника. Конечно, для этого мне придется надеть фальшивую бороду и длинное платье. Я попрошу Кендьера об отпуске и, получив разрешение, немедля отправлюсь в путь.

Связанный обязательством, Хети посвятил в свои планы друга Небкаурэ, а тот устроил ему встречу со своим отцом. Кендьер с благосклонностью отнесся к просьбе Хети и разрешил ему отсутствовать в течение двух-трех лунных месяцев. Услышав, по какому делу Хети отправляется в Аварис, военачальник сказал так:

— Сперва я должен рассказать об этом деле его величеству. Он знает о тебе и о твоих талантах. О том, что мать твоей супруги исчезла после той истории с ааму, я ему тоже рассказывал.

— Я знаю: ничто не укроется от взора его величества. И тем не менее, царь не сделал ничего, чтобы призвать этих людей к порядку. Он ведь мог своей божественной волей послать в дом Зераха солдат, чтобы узнать, не прячет ли он там свою жену. А если сыновья все-таки убили ее, он не счел необходимым сделать так, чтобы правитель города судил их за это преступление.

— Хети, ты прекрасно знаешь, что даже царь не осмеливается портить отношения с ааму, которые стали такими могущественными. Не поэтому ли мы здесь, в храме Змеи, готовимся к войне? И разве сам ты не клялся Гором и богом солнца Ра, который видит все, хранить наши секреты и ни в коем случае не допустить того, чтобы твои действия бросили тень на наше тайное общество?

Хети, признав справедливость слов своего командира, просил его все же постараться убедить его величество отпустить его в Аварис и обещал, что будет действовать со всей возможной осторожностью и ничем себя не выдаст.

Не прошло и месяца, как Хети поднялся на борт царского судна, отплывающего вниз по Нилу, с поручением посетить номархов Нижнего Египта — передать указания царя и первого советника, а также собрать сведения о состоянии дел во вверенных их заботам провинциях. Он был представлен команде даже не как солдат, но как простой писец. При себе у него не было ни оружия, ни личных вещей, только крепкий посох, который при случае мог пригодиться для защиты от собак или диких зверей. На нем была набедренная повязка, больше никакой одежды он с собой не взял: снять и постирать в реке ту, что на нем, — что может быть проще? Но даже эта его набедренная повязка была старой, поношенной: Хети хотел, чтобы его принимали за бедняка-крестьянина, которого оторвала от земли невозможность заплатить налоги.