— Использовать меня? — изумленно протянула она.

— К счастью, несмотря на то что ты преступница, особой опасности ты не представляешь. Нам хорошо известно, что народ Асенсьона любит Всадника в маске. Ты своего рода национальная героиня, в то время как меня никто не любит. Я хотел бы, чтобы народ любил меня, как любят моего отца. Вы, синьорита, как раз тот инструмент, с помощью которого я собираюсь заслужить его любовь. А это будем считать вашим подарком. — Он взял со стола черную маску и помахал ею перед глазами Даниэлы.

— Ваше высочество желает использовать меня… из-за моего авторитета среди народа?

— Совершенно верно.

— Понимаю, — ответила Даниэла, потупив взгляд. — В чем, собственно, будет заключаться моя роль?

— Тебе не придется делать ничего другого, кроме как стоять рядом со мной, махать рукой толпе и выглядеть счастливой.

Он говорил еще о сыновьях. Дэни смотрела на принца, раздумывая. Конечно, его главная задача как кронпринца произвести на свет наследников, и она, став его женой, должна подарить их ему. Но в ней давно укоренилось чувство страха перед родами, хотя в данный момент мысль о том, чтобы стать матерью его детям, казалась ей такой нелепой, нереальной и невообразимой, что даже не пугала ее.

Что на самом деле пугало ее, так это мысль о том, что этот безнравственный, ненадежный развратник станет ее мужем и, что хуже всего, она может его полюбить. Она станет его рабыней, станет зависеть от него.

— Будь мудрой, Даниэла, — проговорил он, наблюдая за сменой эмоций на ее лице. — Сейчас тебе следует забыть о гордости.

— А что будет с мальчиками Габбиано? Я соглашусь на ваше предложение, если вы их отпустите.

— Что? Не будь смешной! Как я могу отпустить их, когда и я, и ты прекрасно знаем, что они нарушили закон! Ты хочешь сделать из меня посмешище?

— В таком случае сделка не состоится. Они совершали все эти преступления по моему приказу. Вы не можете спасти меня и засадить их в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

— Ты бесстыдная девчонка! — вздохнул он.

Он молча ходил по комнате, а Дэни так же молча наблюдала за его бесцельным хождением. Странно и непонятно было сознавать, что этот мужчина держит в своих руках их жизни. Дэни оставалось надеяться, что ей удастся спасти их всех, включая и себя, от виселицы, ведь их дружба не допускала предательства.

Время от времени принц искоса поглядывал на нее, и эти взгляды могли означать что угодно. Наконец он остановился и, уперев руки в бока, задумчиво посмотрел на нее.

— Изгнание, — предложил он.

— Их освободят?

— При условии, что их ноги больше не будет в Асенсьоне.

Дэни согласно кивнула.

— Это весьма великодушно, — заявил он. — Изгнание, синьорита Даниэла. Это мое последнее слово. — Постукивая пальцами по губам, он направился к ней, — А я выдвигаю вам взамен два условия. — Оперевшись руками о стол, он пристально посмотрел на нее. — Первое: вы должны дать мне слово, что прекратите играть в Робин Гуда. Вы уже давно играете в эту опасную игру, и я не могу позволить, чтобы моя жена развлекалась подобным образом. Больше никаких Всадников в маске.

Дэни молчала, крепко сжав губы. «Вот уже начались приказы, — думала она, — муж и жена, хозяин и служанка». Она бы предпочла взять с него обещание верности, но это пока нереально. Что толку просить его быть ей верным, когда он предлагает ей брак, основанный на взаимных интересах: он спасает ее шкуру, а взамен получает уважение народа. К тому же он никогда не изменится. Всегда найдется какая-нибудь Хлоя Синклер.

— Ваше второе условие, принц? — спросила она деловым тоном.

— Второе: став моей женой, вы никогда не должны мне лгать. Я могу простить что угодно, но не ложь. Поэтому никогда не лгите мне.

Дэни сразу поняла, почему Рэйф выдвинул это условие. С внезапным неприятным ощущением она вспомнила почти забытую историю о красивой женщине-шпионке, соблазнившей и использовавшей его, когда он был еще невинным юношей. Страна оказалась на грани войны с Францией. Все королевство знало эту историю, возможно, даже весь мир. От боли, которую она видела сейчас в его глазах, у нее перехватило дыхание. Он обещал ей простить все — лишь бы она была честна с ним!

Она впервые задумалась над тем, какую глубокую рану нанесла ему та женщина. Любил ли он ее? Она подумала о его многочисленных любовницах и его равнодушии к ним, которое он прятал под маской неприступного очарования.

— Только честность, Даниэла. Ты можешь обещать мне это?

— Да, принц Рафаэль, — робко ответила она, понимая, что отрезает себе все пути к отступлению. — Да, могу.

— Значит, мы пришли к соглашению?

— Похоже, что так.

— Хорошо. Я пришлю слуг, чтобы они позаботились о тебе, и врача, который займется твоей раной.

— Спасибо.

Подойдя к ней, он вынул из кармана маленький ключик и открыл замок наручников. Отбросив их в сторону, он осмотрел ее руку, затем заглянул ей в глаза.

— Жди меня здесь, — приказал он. — Я скоро вернусь и отведу тебя во дворец.

— Как скажете, синьор, — у нее кружилась голова от нереальности происходящего.

«Господи, что я наделала? — в отчаянии думала она. — Я не хочу быть женой и не могу быть матерью».

Слишком поздно.

— Даниэла, — Рэйф повернулся к ней, держась за ручку двери, — я буду заботиться о тебе.

Он открыл дверь и вышел из комнаты.

Он взял ее с собой, как подобранную на улице грязную голодную кошку, и повел не во Дворец удовольствий, а в королевское палаццо.

Карета остановилась у огромного дворца из золотистого мрамора с мансардами и высокими, высеченными в стенах окнами. Он взял ее за руку и повел через лабиринт отделанных мрамором коридоров в ту часть дома, где находились апартаменты короля.

Поднявшись на третий этаж, они прошли по длинному коридору и, распахнув одну из дверей, он предложил ей войти внутрь. Она оказалась в роскошной гостиной; стены ее были затянуты розовым бархатом, а слева от двери располагался огромный камин из белоснежного мрамора. Из гостиной можно было попасть в спальню с балконом, с которого открывался изумительный вид на Белфорт.

Принц оставил ее на попечение милого старого врача, который должен был осмотреть ее рану, и целого батальона хлопотливых служанок в фартучках и накрахмаленных наколках. Одна из горничных, бросив взгляд на ее грязную одежду, тут же отправилась готовить ванну. Ее спросили, какие блюда она предпочитает и ест ли она вообще, так как Дэни была настолько худенькой, что, казалось, даже слабый ветерок мог сдуть ее с места.

Рафаэль пообещал прислать королевского модельера, который сделал себе имя, одевая его сестру, очаровательную принцессу Серафину, и Дэни должна заказать у него свадебное платье, которое следовало сшить как можно быстрее, ибо этот сумасшедший желал, чтобы свадьба состоялась через три дня. Он также сказал, что завтра приступят к работе модистки, и предложил ей обсудить с ними гардероб, необходимый для ее новой жизни в качестве жены крон-принца. Наконец он ушел, оставив ее сражаться с врачом и слугами, которым она никак не хотела даваться в руки.