Береговая линия опустилась на 300 метров. Под ними простиралось Северное море. «Заливчик»[290], – шутили американские пилоты. После всех отмененных операций кто-то пошутил: «На этот раз отменят чуть позже»[291]. Глядя, как по водной глади скользят тени самолетов, пилоты заметили, что пара планеров Horsa и C-47 с размаху ударились о воду. Бойцы стояли на крыльях, а к ним мчалось спасательное судно Королевских ВВС. Один планер «держался на плаву два с половиной часа, и его пришлось потопить огнем корабельной артиллерии»[292]. Через несколько дней установили рекорд: планер оставался на плаву семнадцать часов. Время от времени с него замечали какой-нибудь чудной военный корабль, но самым впечатляющим зрелищем была воздушная армада, сопровождаемая эскадрильями «Тандерболтов», «Мустангов», «Спитфайров» и «Тайфунов». «Вау! – сказал десантник из Огайо. – Кливленд бы душу продал за такое авиашоу»[293].

Во время переправы один из рядовых бойцов Парашютного полка наблюдал за спутниками. Одни «держались дерзко и уверенно, другие – тихо и задумчиво, а иные боялись и злились. Как ни странно, в основном в числе последних оказались ветераны жестоких сражений в Северной Африке. Они знали, что ждет впереди»[294]. Другой десантник заметил: «Мы пытались притворно улыбаться друг другу, но говорили мало»[295]. На некоторых самолетах десантники – обычно новобранцы, присланные на замену, – пытались хором петь десантные песни. Самой любимой была песня на мелодию Боевого гимна Республики – «Тело Джона Брауна»: «Море, море, море крови, как нелепа смерть твоя… Соскребали его с асфальта, как клубничный конфитюр…»[296] «И не прыгать мне уже…» – затягивали похожий напевчик американские десантники.

Иные спали или, по крайней мере, делали вид, закрыв глаза. Подполковник Патрик Кэссиди, летевший в том же самолете, что и генерал-майор Максвелл Тейлор из 101-й вдд, вспоминал, что командующий «спал почти всю дорогу. Раз проснулся, съел паек и снова задремал». Неудивительно, что в его самолете не пели. «Почти все солдаты тоже спали, и разговоров было мало»[297].

Пилоты нервничали. Нидерланды называли «зенитной аллеей» из-за массированной немецкой ПВО, охранявшей кратчайший путь, по которому бомбардировщики союзников могли пролететь в Германию. Планеристы, едва управлявшие своим хрупким аппаратом, чувствовали себя особенно уязвимыми, когда навстречу им лениво устремлялись трассирующие пули. Мысль о шрапнели, летящей снизу, заставила многих сесть на бронежилеты, защищая драгоценные части тела. Иные пилоты даже сидели на прихваченных мешках с песком, но это не особо помогало. Им не давали парашютов просто потому, что их не давали и пассажирам.

Близость опасности обостряла страх смерти, веру в сверхъестественное. Одни читали отрывки из Библии, желая найти указание на свою вероятную судьбу. Рядовой Белчер, гранатометчик 82-й вдд, казалось, был уверен, что умрет. Он попросил товарища, Патрика О’Хэгана, убедиться, что его подруга получит его кольцо и Библию. «Его застрелили в воздухе, когда он спускался»[298], – писал О’Хэган. Впрочем, почти все, кто предсказал собственную смерть и выжил, потом забывали об этом. И все же у ветеранов Северной Африки, Сицилии и Италии, начавших верить, что их удача на исходе, была некая логика. Один из сержантов говорил, что он – «беглец от закона больших чисел»[299].

На голландском побережье их встретила линия стоявших на якоре барж с зенитными батареями. «Мы видели трассы от пуль, – писал капеллан Кель из 504-го парашютно-десантного полка, – и знали, что между ними много невидимых пуль. Мы увидели, как солдаты выпрыгнули из одного самолета на нашем фланге, и пришли в ужас, ведь внизу была только вода. Потом заметили, что их самолет горит»[300]. Один десантник описал огонь, идущий по дуге – видимо, пулеметный, – как «мячики для гольфа с красными трассерами»[301].

Немцы намеренно затопили большую часть земли от побережья, взорвав дамбы. Тем, кто в июне десантировался в Нормандии на базу на полуострове Котантен, с болью вспоминали утонувших друзей. Угнетал вид опустевших затопленных деревень, где над водой виднелись лишь крыши, церковные шпили или случайное дерево. Только на суше десантники наконец скинули свои «Мэй Уэсты» – надувные спасжилеты.

Капитан Бестебрёртье, голландец, прикомандированный к штабу 82-й вдд, был растроган, увидев знакомые равнины оккупированной родины, которую не видел четыре года. «На сердце словно стало теплей, – объяснял он позже. – Я видел поля, фермы, мельницы-ветряки. Помню ясную мысль: “Вот, несчастные мои Нидерланды, мы и пришли вас освободить”»[302].

Выбрав более южный маршрут, 101-я вдд летела над Бельгией. Когда самолет с группой 502-го парашютно-десантного полка на малой высоте прошел над Гентом, ликующие местные высыпали на улицу и все как один показывали V – «Победа!». Циник бросил взволнованному рядовому: «Видишь, дают два к одному, что мы не вернемся»[303]. Военкор Би-би-си, поднявшийся в небо над Бельгией в самолете разведки, заметил воздушную армаду. «Небо потемнело от транспортных самолетов, летевших в идеальном строю, – писал он. – Их окружали истребители: “Тайфуны”, “Спитфайры”, “Мустанги”, “Тандерболты”, “Лайтнинги”. Просто летающий слоеный торт… Мой пилот прокричал: “Не бывать тут немцам!”»[304].