Катилина! Вот кто набирал настоящий политический вес. Несмотря на кажущуюся опрятность, квестор играючи, за один вечер поставил существующие республиканские устои с ног на голову. Стоило признаться, Крассовскому вряд ли удалось бы это повторить. Каждое действие Катилины выглядело выверенным, он бил без промаха, знал, что делает, и пока что не ошибался. Крассовский не видел шероховатостей, на которые мог бы указать. Нет, Катилина был слишком хорош, хорош во всем и вопреки. Это пугало. Не Марк Робертович, а именно Катилина являлся лидером в их связке. Олигарх как человек неглупый с легкостью это признавал. Сюда же подходило недавнее суждение квестора о некой опоре. Как бы ни хотелось признавать, но Марк Робертович являлся опорой для Катилины. Квестор опирался на Крассовского с его легионами, проводя собственную политику, отнюдь не наоборот. Другое дело, что политика Катилины и Марка Робертовича совпадали. Но что если на прямой появится перекресток, предзнаменующий расхождение их интересов? Как быть тогда? Какова будет плата Катилине за оказанную помощь? Крассовский не знал. Ничего этого нельзя было выпускать из виду. Пусть Катилина думает, что держит все под полным контролем, тогда как Крассовский продолжит контролировать события со своей стороны. В конце концов, за стеной Рима стояли верные и преданные легионы, готовые по приказу легатов войти в город и отстоять интересы олигарха в развернувшейся внутриполитической борьбе. Успокаивало и то, что до тех пор, пока братья Лукуллы были отдалены от событий, происходящих в Риме, у олигарха был прочный запас времени. Время играло на Крассовского, поэтому обман Катилины приведет к жестокой расплате.

От размышлений Крассовского отвлек Фрост, выросший по левую руку олигарха.

– Уходим! – прошипел Фрост. – За мной, Марк!

Фрост схватил олигарха за руку и будто ребенка повел за собой. Не оглядываясь, пробиваясь сквозь плотную толпу плебса. Марк Робертович замешкался, оглянулся на Катилину, продолжавшего движение к центральной площади вечного города во главе толпы.

– Куда ты меня ведешь! – возмутился он.

Фрост не ответил, а только лишь одернул застывшего олигарха.

– Скорей! Да скорее же ты! Времени не так много, как хотелось бы!

Крассовский, которого ликтор чуть ли не волок за собой, не стал спорить. Такой человек как Фрост наверняка знал, что делает. Ликтор, на лице которого никогда нельзя было увидеть улыбки, выглядел озадаченным. Он распихивал народ, не обращал внимания на возмущения и проклятия тех, кому пришлось съездить по боку локтем. Марк Робертович шел следом, уворачиваясь, выгибаясь.

– Что происходит? – спросил олигарх.

– Потом, Марк! – отрезал Фрост.

Им понадобилось несколько минут, чтобы пробиться сквозь толпу, выбиться из потока и оказаться на обочине дороги. Они скользнули в проход между домами. Только тогда ликтор отпустил руку олигарха и, тяжело дыша, смахнул со лба испарину. Он был возбужден, руки тряслись, глаза бегали.

– Сумасшедший! – только и нашелся Марк Робертович, едва справляясь с отдышкой. – Что все это значит?

Фрост отмахнулся, удостоверился, что им на след никто не упал, и только затем вернулся к олигарху.

– Сумасшедший не я, Марк, сумасшедший твой Катилина! – выпалил он. – Тебе вправду невдомек, что происходит?

Фрост гулко выдохнул. Крассовский приподнял бровь, не совсем поняв, куда клонит его ликтор.

– Или ты считаешь меня круглым идиотом, – насупился Фрост. – Я понимаю, как все это должно смотреться со стороны! Если бы не Луций Сергий, прямо сейчас ты бы обговаривал с нобилями условия своей диктатуры! Сейчас же эти господа, в усмерть пьяные, гуляют на пирах, перешептываясь о том, какие блага им принесет идиот, занявший место единоличного правителя! А ты ведь сегодня станешь диктатором, наплевав на интересы политической элиты Рима! Но что будет дальше, Марк? Ты думал об этом?

Крассовский ответил, даже не поведя бровью, со всей невозмутимостью, которая только могла быть у этого человека.

– Завтра утром люди будут называть меня диктатором!

– Ты не диктатор, ты царь. Знаешь почему? – оживился ликтор. – Потому что сегодня в крови, боли и слезах будет выкована новая основа твоей политической опоры, новое сословие, Красс!

Крассовский пожал плечами. Ни одна революция не могла пройти бесследно для народа.

– Что с того, Фрост, ты говоришь очевидные вещи!

– Что с того? – ликтор всплеснул руками.

Стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями, Фрост положил руки на плечи Крассовскому, посмотрел ему в глаза. Крассовский не отвел взгляд.

– Что с того? – спокойно переспросил олигарх и сухо добавил: – Не тяни кота за яйца.

Фрост выдержал паузу, совсем не понравившуюся олигарху.

– Да то, что еще немного, и мы вляпаемся в такое дерьмо, из которого потом нам не хватит сил выкарабкаться! – отрезал он. – Лучше для тебя, Марк, будет немедленно покинуть Рим! Пока не поздно, пока еще есть такая возможность!

Глаза Марка Робертовича округлились. От неожиданности ноги его подкосились, и если бы не Фрост, удерживающий его за плечи, Крассовский наверняка рухнул бы наземь в узком переулке между домов. Марк Робертович никак не ожидал услышать нечто подобное из уст своего лучшего ликтора.

– Чего ты сказал? – опешил он.

– Я сказал, что тебе следует покинуть Рим, Марк, я не шучу! Катилина предал тебя! – твердо повторил ликтор. – Ты должен отвести от римских стен свои войска немедленно!

По мере того, как Фрост говорил эти слова, лицо Марка Робертовича вытягивалось. Олигарх раздраженно сбросил со своих плеч руки Фроста, попытался оттолкнуть от себя ликтора, который, впрочем, так и остался стоять на ногах, будто влитой.

Что возомнил из себя Фрост, чтобы делать ему такие предложения? Кого он увидел в олигархе – пацана, у которого на губах все еще не обсохло молоко?! Рука Марка Робертовича схватилась за рукоять меча, но усилием воли он остановил себя. Безумной казалась сама только мысль тягаться в военном искусстве с ликтором, который был на голову выше Крассовского и гораздо шире в плечах. Олигарх усилием воли убрал руку с рукояти меча. Фрост призывал Крассовского отвести от Рима войско и покинуть город немедленно, называя Катилину предателем… Поток мыслей, вскруживших голову Крассовского, прервал Фрост. Ликтор отвесил олигарху хлесткую пощечину, чуть было не свалившую Крассовского с ног. Марка Робертовича откинуло на стену дома, кожу на лице обожгло, он схватился за щеку, на которой отпечаталась пятерня.

– Возьми себя в руки! Мы теряем время! – прокричал ликтор прямо ему в лицо.

Дерзость, которая бы при любых иных обстоятельствах не сошла с рук обидчику. Сейчас же Крассовский лишь смотрел на Фроста, потирая ушибленную щеку, тяжело дыша. Был не в себе и сам Фрост. Видя, что олигарх не верит его словам, ликтор не находил себе места. Впервые за время их знакомства показалось, что Лиций нервничает. Крассовский, напротив, попытался взять себя в руки. Удалось с трудом. Он сплюнул кровь из разбитой с внутренней стороны щеки.