— один из которых всё ещё прикреплён к плоти, покрытой бирюзовой чешуей, а другой — размером с мой мизинец.

Слёзы покрывают мои ресницы, когда я снова заглядываю в мамину комнату и гляжу на полки, где она хранила свои любимые книги — любовные истории, которые я читала ей вслух. Все книги исчезли, но кое-что осталось лежать на полке — гладкий камень с вырезанной буквой «В». Я достала его из одного из её платьев, которые унаследовала от мамы, когда мне исполнилось пятнадцать, и когда я выросла из тех платьев, которые штопала и надставляла бабушка для того, чтобы я могла носить их ещё один год.

Я прохожу вперёд, хватаю камень и снова осматриваю комнату. Её разворотили и испачкали, как и мою. Водя большим пальцем по выемкам на камне, я слетаю вниз по лестнице и выбегаю за дверь.

Оказавшись снаружи, я сгибаюсь пополам и начинаю дышать. Просто дышать.

А затем…

Затем я наконец-то кричу.

Мои соседи высовывают головы из своих домов, но никто не спрашивает, почему у меня случился нервный срыв, потому что они знают. Они видели всё своими глазами и сидели ровно на своих задницах, позволив всему этому случиться.

— Тебе уже лучше? — спрашивает Фибус.

Фыркнув, я выпрямляюсь.

— Нет. Ни капли.

«Я не решился сжечь твой дом и скрыть от тебя то, что с ним стало», — голос Лоркана похож на тёплый бальзам, но ему не удаётся согреть мою заледеневшую кровь.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на воздухе, который проникает внутрь и выходит из моих сдавленных лёгких.

«А ещё ты этого не сделал, потому что хотел, чтобы я это увидела».

«Неведение делает нас слабыми».

Я маниакально вожу пальцем по букве «В», раздумывая о такой мести, чтобы не опуститься до их уровня.

«Если ты мне позволишь, Behach Éan, то я буду рад защитить твою честь».

Я фыркаю, представив себе, как сильно он будет рад, но это лишь испортит отношения между воронами и фейри. Я обхожу набережную и иду в сторону лодки Таво, покачивающейся на волнах.

— Новый дом Антони. Где он?

— По соседству с поместьем Аколти. Тебя подвезти?

— Нет. Мы…

— Мы были бы рады, если бы нас подвезли.

Фибус кладёт ладонь мне на поясницу.

— Я не хочу рисковать и идти по этим улицам, где полно ненавистников, которые могут опрокинуть на нас котёл с внутренностями животных или мёртвыми птицами, или бог знает чем, что они собирают у себя в домах.

Я моргаю и смотрю на него. Несмотря на то, что люди презирают именно меня, отвращение, которое они ко мне испытывают, настолько огромно, что простирается на близких мне людей.

— Прости, Фибус.

— В лодку. Сейчас же.

Он подталкивает меня вперёд.

— И тебе не за что извиняться. Всё, что ты сделала, это стёрла весь тот лоск, который слишком долго покрывал Люс. Если кому и надо извиняться, так это нашему новому лидеру, который позволил… — он выбрасывает руку, которая не лежит у меня на спине, в сторону голубого дома, который был моим безопасным раем, — этому вандализму случиться.

— Осторожнее, Аколти.

Таво дышит на стальной клинок, после чего не спеша полирует серебристое лезвие о дорогую ткань своего бордового кителя.

— Твои слова можно расценить как агрессию, а ты знаешь, куда отправляются несогласные.

В Филиасерпенс, логово змеев, растянувшееся вдоль разлома между Исолакуори и Тарекуори. Место, куда фейри сбрасывали своих врагов в течение многих веков.

Я слежу взглядом за клинком. Интересно, как быстро я смогу разоружить Таво и проткнуть его паршивое сердце.

Он, должно быть, понял ход моих мыслей, потому что вешает клинок обратно на портупею и прижимает ладонь к рукояти.

— Даже не думай, что я не брошу тебя следом, Фэллон.

Я улыбаюсь ему бесстрастной улыбкой.

— Ты в самом деле угрожаешь мне заплывом в Марелюсе?

Он отвечает мне ещё более бесстрастной улыбкой.

— Я слышал, что трупы тонут, а не плавают.

«Проверим?»

Между оставшимися облаками начинает собираться дым, что заставляет мою улыбку исчезнуть.

«Лор, нет!»

Если он убьёт Таво, разразится война, и с обеих сторон будут потеряны жизни.

Друг Данте запрокидывает голову и кричит своим людям, чтобы те вооружились обсидианом.

«Улетай. Пожалуйста, Лор. Ты сделаешь только хуже. Пожалуйста».

Канал начинает бурлить и пузыриться, и переливающаяся чешуя разрезает воду.

Неожиданно тепло руки Фибуса исчезает, и он резко вздыхает.

Я разворачиваюсь и вижу, что один из солдат приставил стальное лезвие к его горлу.

Но не простой солдат.

Это черноволосый, кареглазый капитан Даргенто.

— Отзови своих питомцев или твой маленький друг погибнет, синьорина Росси.

ГЛАВА 19

Холодный пот стекает по моему позвоночнику, и мамин камешек выскальзывает из моих пальцев.

— Стоп! Всем опустить оружие! СТОП!

Чёрный дым распадается на пять облаков. Если до этого у меня были какие-то сомнения в том, что Лор здесь, то теперь они исчезли, потому что только Король воронов может разделяться на пять сущностей. Двое его воронов зависают над гондолой Таво, а другие три летят ко мне, разрезая воздух, и начинают кружиться вокруг моей груди, головы и других самых уязвимых частей моего тела.

— Отпусти Аколти, Сильвиус!

Воздух наполняет голос, который я не слышала уже много дней, и хотя он больше не заставляет мою кровь течь быстрее, благодаря ему, давление на мои лёгкие уменьшается.

— Данте, — восклицаю я, а прохладный дым Лоркана тем временем продолжает бешено растягиваться по моей коже.

Мой бывший герой стоит на другом военном судне, которое сверкает, точно драгоценный камень в водах тёмно-синего канала. Корона с изображением солнца сияет поверх его косичек, которые поднимаются в воздух из-за той скорости, которую развила лодка, подгоняемая воздушными фейри, окружившими его.

— Вы слышали, что сказал ваш король, — рявкает Таво. — Отпусти чистокровного фейри, Даргенто.

Ноздри капитана раздуваются несколько раз, а затем он так сильно толкает Фибуса, что тот теряет равновесие и падает. Его лицо становится цвета разлитого молока, когда его тело срывается с набережной.

Я бросаюсь вперёд, чтобы прыгнуть за ним, но вороны Лоркана удерживают меня.

— Отпусти меня, Лор, — рычу я.

Неожиданно, точно кто-то пустил время вспять, тело Фибуса поднимается в воздух. И только тогда я замечаю под ним гигантскую птицу, которая ставит его на твёрдую землю. Я перестаю сопротивляться Лоркану и позволяю своему сердцу опуститься из моего горла и занять его законное место.

Как только хватка Лоркана ослабевает, а ворон, который спас Фибуса, взлетает высоко в небо, я бросаюсь вперёд, обхватываю руками шею своего друга и прижимаю к себе его большое