Том согласился бы с этим утверждением. У него даже есть прием под названием Опасное Творчество, когда он побуждает учеников изучать свои самые потаенные страхи и тревоги. Проработка этих страхов на письме обязательно пойдет автору на пользу, независимо от публикации и продаж. И даже если все сложится наилучшим образом, успех станет только дополнительным бонусом, а не самоцелью. Однако в моей жизни курсы писательского мастерства сыграли еще более важную роль.

Обычно отношения, которые мы строим с людьми, основаны на соседстве или географической близости. Мы учимся в одной школе, работаем в одной компании или живем в одном квартале. Когда эти обстоятельства меняются, дружба сходит на нет. Но на курсах у Тома – и на других курсах после него – я нашел друзей по интересам. У нас была общая страсть. Начиная с 1990 года желание писать и делиться написанным помогало нам оставаться вместе. Мы встречались раз в неделю. Каждую неделю. Мои друзья женились, рожали детей, у кого-то даже появлялись внуки. Кто-то умер. Пришло несколько новеньких. Мы вместе радовались победам друг друга, вместе переживали неудачи и поражения.

А тогда, в 1990-х, мы каждый четверг устраивали вечеринки. Если прежде вечеринки для меня сводились к бессмысленным попойкам – я накачивался пивом и курил бонг, чтобы забыть о своей тоскливой жизни и ненавистной работе, – то на этих сборищах мы всей писательской группой праздновали новое будущее. Мы были молоды и чествовали своих героев. Мы знали, что когда-нибудь наша мечта исполнится: мы все станем авторами.

ПРОЦЕСС: ХОРОШИЙ ПИСАТЕЛЬ КАК ПЛОХОЙ ХУДОЖНИК

Если вы намерены стать хорошим писателем, не бойтесь быть плохим художником. Рэй Брэдбери увлекался живописью. Трумен Капоте составлял коллажи. Норман Мейлер рисовал. Курт Воннегут рисовал. Джеймс Тербер рисовал. Уильям Берроуз стрелял из ружья по шарикам, наполненным краской.

Моника Дрейк, автор романов «Девочка-клоун» («Clown Girl») и «Племенная книга» («The Stud Book»), пишет маслом потрясающие натюрморты на рамках электрических выключателей. Она покрывает их лаком в несколько слоев, создавая, таким образом, удивительные крошечные шедевры, с которыми люди контактируют каждый день.

Попробуйте себя в изобразительном искусстве, это наверняка поможет вам лучше писать. Работа с цветом и формой, создание чего-то своими руками подарит желанный отдых от бесцветного, ограниченного мира языковых средств.

ПРОЦЕСС: ПИСАТЕЛЬ КАК ШОУМЕН

Будь я вашим учителем, я посоветовал бы вам ничего не жалеть для своих читателей. Лейте через край, наваливайте от души.

По мнению лингвиста-антрополога Ширли Брайс Хит, классикой становятся те книги, которые объединяют людей, помогают им образовать некое сплоченное сообщество. Взять, к примеру, книги Толкина – какое огромное количество единомышленников они привлекают!

Чтобы сплотить своих читателей, давайте им больше, чем можно переварить в одиночку. Пусть юмор, пафос или глубокие мысли льются рекой. Людям захочется спихнуть вашу книгу другим – хотя бы для того, чтобы обсудить с кем-то прочитанное. Напишите такой мощный роман или устройте такой зрелищный перформанс, чтобы о нем захотелось рассказывать всем подряд.

И вновь мы возвращаемся к моей теории о том, что человек переваривает любой опыт путем превращения его в историю. Повторение этой истории – хорошей или плохой – позволяет нам прожить связанные с ней эмоции без остатка.

Если вы сумеете дать читателям больше, чем они в состоянии принять, вероятно, они захотят поделиться этим с другими. Сообщество возникает тогда, когда люди собираются для изучения собственного восприятия тех или иных тем. Чарльз Диккенс это знал. Марк Твен тоже. Книге необходимо лицо, и даже самые лучшие писатели вынуждены становиться шоуменами. Продвигать свое творчество – неотъемлемая часть нашей профессии.

Найдите какой-то способ полюбить все стороны писательского труда.

Однажды в ходе стомиллионного тура я вдруг понял, что ненавижу это дело. Валяться без сна в гостиничных номерах, вставать ни свет ни заря, чтобы успеть на самолет, питаться фастфудом в аэропортах… Кошмар. Я возненавидел людей, с которыми мне предстояло встретиться. Как я с этим справился?

Я всегда был уверен, что физическое действие сильнее мысли. В Финиксе, штат Аризона, я попросил местного пиар-агента заехать в магазин «Клэрз», где мы купили несколько мешков диадем и корон со стразами.

На встрече с читателями труднее всего сделать две вещи: сначала вытянуть из людей вопросы, а потом, когда вопросы польются рекой, сдержать поток.

Сначала я сказал гостям, что за каждый вопрос буду дарить диадему. Тут же на меня обрушился шквал вопросов. Призов было ограниченное количество, а значит, вопросы стихли сами собой, когда я вручил последнюю корону. И самое приятное – я отлично провел время! Как можно ненавидеть людей, которым даришь красивые диадемы? Сам акт дарения вынудил меня сменить настрой.

Понимаете? Секрет в том, чтобы сделать вид, будто вам все нравится. Неважно, приехали вы в двадцатый по счету город или моете посуду – найдите способ получить удовольствие от процесса. Когда я единственный раз встречался с Норой Эфрон, она поделилась со мной одной буддийской мудростью. Помню, мы сидели в шумном ресторане «Коньяк», на вечеринке, организованной издательством «Рэндом-хаус», и она сказала: «Если ты несчастен, когда моешь посуду, ты несчастен всегда».

Потом люди стали рассказывать, как они носят диадемы в универ. Мне понравилась тема с подарками, и я придумал отрезанные руки и ноги с автографами. Затем – светящиеся пляжные мячи. На встрече с читателями в Питтсбурге писатель Стюарт О’Нэн подарил мне десять шоколадных батончиков, и вечером я бросил их в зал. Мне было очень приятно что-то делать руками и телом, а не просто трепать языком. Замахиваться изо всех сил и бросать – радовало именно само действие. Поэтому на следующую встречу я закупил несколько мешков шоколадных батончиков и стал швырять их в зал целиком, не открывая. Что может быть веселей, чем рассказать хорошую шутку и насмешить народ? А вот что: зашвырнуть в толпу полный пакет «сникерсов», а потом смотреть, как он пролетает над тысячей голов и падает в руки одного-единственного счастливчика.

Прием сработал. Мне опять захотелось проводить встречи с читателями. Всю зиму я придумывал фишки для будущих встреч и заказывал реквизит. Надувных кукол. Пингвинов и огромные надувные мозги. Если честно, это стоило мне огромных денег. Каждое крупное мероприятие – с призами, реквизитом и доставкой всего этого добра – обходилось примерно в десять тысяч долларов. Однако я снова и снова просил зал: поднимите руку те, кто никогда не бывал на писательских встречах. Руку поднимали очень многие, и я понимал, что все не зря. Теперь у этих людей останется особое воспоминание о первом общении с писателем.

Не уверен, что буду и впредь устраивать шоу с раздачей подарков, однако я бесконечно рад, что они были в моей жизни.

Нора Эфрон