Я хотел выйти из хранилища, но услышал шаги господина Осейфа. Он именно туда направлялся, да еще со светильником, который взял в спальне, с большим и ярким светильником! Фош, женщина, которая стряпала для господина и убирала комнаты, с вечера заправляла этот светильник маслом и зажигала, потому что господин Осейф любил на сон грядущий читать что-нибудь занимательное, хотя это было не всегда удобно — те таблицы со сказанием о Гильгамеше, которые он купил недавно, величиной превосходили подушку, а он брал их в постель и только чудом еще не расколотил.

Спрятаться под стол мы не догадались.

Хранилище имело окно, выходящее на балкон, и мы, два деревенских дурня, полезли в это окно. Гамид боялся, что господин Осейф будет орать во всю глотку и прибежит стража, а я — что добрый господин, который взял меня к себе и заботился обо мне, рассердится, что я привел в дом чужого, и прогонит прочь.

И, конечно, мы опрокинули стоявший возле окна маленький столик, которого впотьмах не заметили.

Хозяин, уже занесший ногу над порогом, остановился, а мы, оказавшись на балконе, совсем утратили рассудок и полезли куда-то вверх по резным деревянным столбикам.

Хозяин закричал, призывая Бубука и Арбука. Оба они спали в комнате, следующей за хранилищем, и тут же прибежали. Мы к тому времени уже сидели на чьем-то чужом балконе, понятия не имея, как будем оттуда выбираться.

Арбук выбежал в нору и отцепил большой факел. С этим факелом он ворвался в хранилище и как-то догадался, что нужно выйти на балкон. А там уже всё было просто — он увидел снизу наши торчащие ноги.

— Слезайте и отдавайте украденное! — крикнул господин Осейф. — Иначе я позову стражу!

— Это я, господин! Сейчас слезу! — ответил я и ловко спустился по резным столбикам.

— Ты?! — изумился он, когда Арбук осветил мое лицо. — Что это за дурь?! Почему ты от меня прячешься? Что ты делал в хранилище? А ну, выкладывай, что стянул!

— Я ничего не стянул, господин.

— Так что ты делал в хранилище табличек и почему удрал в окно?

— Погоди, господин, — сказал Арбук. — Там же еще второй есть. Слезай, ворюга! Слезай, пока мы не позвали стражу! Бубук, принеси-ка мою дубинку.

Случилось то, что должно было случиться, — когда Гамид уже влез через окно в хранилище, нож, спрятанный под туникой, вывалился и так стукнул о пол, что я подскочил.

— Убийцы? — растерянно спросил Осейф, нагибаясь и таращась на нож, словно в полу открылась дыра, а через нее видна жрица, ласкающая гостя на городской лад. Арбук замахнулся дубинкой, и тогда я рухнул на колени.

— Прости двух деревенских дурней, господин! — закричал я. — Живи сто двадцать лет! Я отдам тебе свои годы! И мой брат отдаст тебе свои годы, только живи!

— Зачем нож принесли, дурни? — спросил Арбук. — Бубук, давай сюда дубинку, а сам беги на пятый ярус…

— Нет, нет, нет! — разом завопили мы с Гамидом. — Не надо на пятый ярус! Мы всё расскажем!

— Кажется, я прогневал богов, когда пожелал себе самого бестолкового носильщика, — сказал господин Осейф. — Вот они его и прислали.

Тут ворвался Абдад, заорал и занес над головой господскую скамеечку для ног. Мы распростерлись на полу очень быстро, и только поэтому скамеечка не расшибла нам головы и не выбила из них всё содержимое.

— Погоди, погоди, Абдад, дай им сказать, — велел господин Осейф. Тогда только мой напарник вгляделся в наши лица.

— Это ты, Вагад? — спросил он. — Ты хотел обокрасть нашего доброго хозяина? Ты продал свой разум пекарям для начинки пирожков, а себе купил ослиный? Где ты еще найдешь такого хозяина?

— Помолчи, Абдад! — прикрикнул господин Осейф. — Пока я не вижу у них ничего украденного…

— Выбросили, господин! Выбросили! И это лежит у подножия башни!

— Он прав, — вмешался Арбук. — Кто-то им заплатил, чтобы они выкрали твои таблички, господин.

— Чтобы выкрасть таблички, нужно уметь их читать, — возразил хозяин. — Или же точно знать, где они Должны стоять… Я понял, я понял, кто это сделал! Это Удомиэль, ослиное охвостье! В черный день, благословленный злой владычицей Эрешкигаль, взял я его в помощники! Вот кому нужны мои таблички! Он думает, что прочитает их и станет главным строителем!

— Нет, нет, нет! — заголосили мы. У господина Осейфа были помощники и ученики, которые часто сопровождали его. Он поручал им присмотр за отдельными работами. Одни хорошие, другие похуже, и Бершит Удомиэль казался мне человеком, способным нанять воров, уж очень у него была неприятная рожа.

— Что ты, дурень, скажешь в свое оправдание? — спросил господин Осейф.

— Я дурень!

— Это я знаю. Прибавь!

— Дурень я деревенский…

— Ты был деревенским дурнем, пока не попал в Ту Башню. Теперь ты дурень вавилонский, — очень внушительно сказал хозяин.

— А какая разница, господин? — спросил Арбук.

— От вавилонского вреда больше. Говори прямо — вы брали таблички?!

— Нет, нет, нет! — снова закричали мы.

— Заткни рот, всю башню перебудишь, — приказал Арбук. — А что вы взяли?

— Ничего не взяли! Клянемся крестовиной Мардука! Клянемся бурей Энлиля — пусть она унесет нас, если врём!

— Но почему вы полезли с балкона на балкон как опытные воры?

— Господин, добрый господин, во всем виноват я! Я привел сюда своего брата Гамида, чтобы угостить вкусными жирными пирожками! — сказал я. — Ты был в другом месте, а если бы ты был дома, я бы его не привел. Я знал, что ты будешь меня ругать…

— Это настолько глупо, что похоже на правду, — ответил мне господин Осейф. — Я не сержусь. Ты оправдал мои ожидания. Но больше так не делай. Встаньте оба, дети дрисливой ослицы от верблюжьей падали.

Мы встали с пола и мелкими шагами, не поворачиваясь к господину спиной, засеменили к двери, ведущей на лестницу.

— Ты уйдешь вместе с ним, Вагад? — спросил господин Осейф. — А кто же будет таскать мои носилки? Погоди… погодите оба… Где вы научились так лазить?

— У себя дома мы карабкались на финиковые пальмы, господин, — ответили мы.

— А умеете вы пролезать в узкие дырки?

— Ты посмотри, господин, какие у них широкие плечи. Они в узкой дырке застрянут, — сказал Арбук.

— Если ты прикажешь, господин, — ответили мы.

— Бубук, принеси нам пирожки с финиками, — приказал хозяин. — А ты, Арбук, ступай. И ты, Абдад, ложись спать.

— Они пришли сюда с ножом, — Абдад показал на нож, который мы не решались поднять.

— Они взяли нож, чтобы резать пирожки, — твердо сказал господин Осейф.

— Да им верблюда зарезать можно!

— У них не было другого. Подними, Вагад. Бубук!